Наконец Братишка Ян не выдержал и робко осведомился:
— Господин, разве все уже спят?
— Кого вы имеете в виду, господин председатель? — притворился непонимающим помещик.
— Я про почтенную госпожу… госпожу… — начал Братишка и, застыдившись, умолк.
Ян спрашивал о жене, но вопрос относился к дочери. Хозяин и гость отлично поняли друг друга, хотя не выдали этого ни жестом, ни улыбкой.
— Ей что-то нездоровится. Может быть, уже спит, — ответил помещик на вопрос о жене, подразумевая дочь.
Братишка Ян решил, что сегодня надежды его напрасны, и заторопился домой.
— Подождите, подождите, — удержал его Хань Ляо-лю. — У меня есть небольшое дельце, и я хотел бы обратиться к председателю Яну…
Он вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся.
— В прошлый раз… — начал помещик вкрадчивым голосом —…когда председатель изволил удостоить мое нищенское жилище своим высоким посещением, Ай-чжэн была весьма смущена видом ваших штанов и куртки. Эти предметы столь изношены, что, право, ни на что не годятся. Ай-чжэн очень хотела бы сшить вам все новое, для чего необходимо снять мерку. Прошу прощения, но посмею повторить сказанные ею слова: «Он же прямо ни на что не похож, — заявила она мне. — Вот уж действительно революционный переворот! Так переворотились, что изодрались в клочья…» Она добавила также, что Чжао Юй-линь, Го Цюань-хай и им подобные типы в сравнении с председателем Яном просто ничтожества. Председатель Ян — это поистине жемчужина, которую смешали с горохом. Разве же не обидно продавать жемчуг и горох по одной и той же цене? «Будь я на его месте, — воскликнула она, — я бы!..» Ну я ее, конечно, изругал за это. Ты, говорю, рассуждаешь по-детски. У председателя Яна на сей счет могут быть свои планы и соображения… Но пройдемте со мной.
Хань Лао-лю поднял занавес над дверью и церемонно пропустил Братишку вперед. Братишка Ян увидел изысканно сервированный столик и изящное убранство комнаты. Взгляд его упал на картины, развешанные по стенам, красные шелковые занавески на окнах, лакированные ширмы и украшенные резьбой карнизы дверей.
Ай-чжэн с улыбкой поджидала гостя возле кана. На ней была кофта из белого шелка, такого тонкого, что он казался сделанным из прозрачных крылышек цикады. Сквозь белую кофту на этот раз просвечивала розовая рубашка. Туалет завершали черные шелковые штаны. Волосы Ай-чжэн были распущены, словно она только что проснулась.
Хань Лао-лю пригласил гостя сесть, а сам, сославшись на непредвиденные дела, вышел.
После третьей чашечки Ай-чжэн стало жарко и щеки ее порозовели, как цветы персика. Она расстегнула верхнюю пуговицу шелковой кофточки.