– Так много заработал?
– Да ну! – усмехнулся Корчмарь. – Это он так пошутил. Накидали ему немного бусинок, немного гвоздей, кто-то сот медовых положил. Чего с простого народа соберёшь? Я потом спрашивал, зачем он это делает? Прибыли-то никакой! А он: «Ну как же, говорит, никакой? Вон тебя всего с потрохами заполучил».
– Тебя?
– Я так у него и остался. Конечно, работа была тяжёлая, зато весело!
– А кем ты у него работал? Тоже скоморошил?
– Поначалу да, но у меня таланта не было. Я не смешной. Для балагана он других сирот собирал, позабавнее.
А меня на кухню определили кашеварить. Да вон на эту же кухню. – Он мотнул головой в сторону двери. – Это ж не моя корчма-то, – шёпотом сказал он. – Она всей нашей скоморошьей братией построена. А меня оставили здесь дела вести. Жена и люди думают, что мне она от отца в наследство досталась. Да и пусть думают. Так оно и есть. Скоморох мне вместо отца, считай.
– Он появляется здесь иногда? Какие-то указания даёт?
– Не. Сам давно не приходил. Если кто-то слово заветное скажет, то я должен накормить, ночлег предоставить, задание получить, о работе отчитаться, выручкой поделиться. Ещё мне слушать велено, что в народе болтают, и передавать местным скоморохам. Людям нравится, когда то, что у них на уме, у шута в прибаутке. Но настрого запрещено, чтобы люди видели, как я с шутами разговариваю. Даже презирать их должен. Не знаю зачем, – пожал он плечами, – но раз велено, выполняю.
– А какое «заветное слово»? – спросил Александр.
– А тебе зачем? – удивился Корчмарь. – Извини, не могу сказать. Секрет. Но ты его однажды произнёс, хоть и случайно. Что ж ты мне сразу этот кошель не показал? К Скомороху бы тут же гонцов отрядили!
– Так я сам не знал, что под дерюгой-то. И велено было Скомороху лично в руки отдать.
– А как бы ты его узнал, Скомороха-то? – усмехнулся Корчмарь. – Ты его видел?
– Об этом я как-то не подумал, – пожал плечами Александр.
– Ладно. – Корчмарь вздохнул и поднялся. – Пойду, велю снарядить гонцов.
Александр открыл глаза и повертел головой, чтобы размять затёкшую шею. Оксана тоже зашевелилась.
– Ну что? Увидела что-нибудь? – спросил он.
Она кивнула и согнулась, взявшись за живот. На её лице были написаны ужас и страдание, словно ей было невыносимо больно.
– Что с тобой? – напугался Александр. – Тебе плохо? Живот болит?
Она мотнула головой и начала заваливаться набок.
– Оксана! – Александр не на шутку напугался. – Тебя тошнит? Что случилось?!
– Увидела… – прошептала она.
– Что?!
Она чуть приоткрыла глаза, сжалась в комок и снова зажмурилась. Он попытался как-то растормошить её, но от его прикосновений лицо её ещё больше искривилось, и она замотала головой, давая понять, что не надо её трогать. Александр отшатнулся, не зная, что думать и делать. Стало страшно.