— Надо с ним попрощаться.
Бетани никак не могла смириться с болью потери мисс Абигайль.
— Я вам обязана гораздо большим, чем образование.
— Неужели? — Серые глаза учительницы прищурились. — Так. Так. Почему же мне даже в голову не пришло брать с тебя дополнительную плату? — Мисс Абигайль заморгала глазами, стараясь за показной веселостью скрыть подступавшие слезы. — Ты только посмотри на себя, моя дорогая. Моя застенчивая ученица превратилась в женщину. Стала женой и…
— Сейчас меня трудно назвать женой. — Взгляд Бетани обратился к Эштону, который в это время разговаривал с Финли.
— …и матерью, — продолжила мисс Абигайль. — Любовь — это хрупкая и бесценная вещь, постарайся найти путь к сердцу своего мужа, Бетани, но помни, что оно — опасное место для женщины. — Она бросила быстрый взгляд на Финли. — А теперь поцелуй меня быстрее, и мне надо идти, иначе никогда не прощу тебе, что по твоей милости плакала на публике.
Бетани обняла мисс Абигайль, а потом смотрела, как подруга прощалась с маленьким Генри, как всегда произнося всякую невнятную тарабарщину, понятную только ребенку; затем обняла Финли, человека, которого когда-то не понимала и даже недолюбливала, но теперь стала уважать. Мисс Абигайль и Эштон обменялись несколькими словами. Бетани, искоса наблюдая за ними, удивилась, как повергли его в изумление ее слова; он хотел что-то возразить, но мисс Абигайль настойчиво продолжала твердить свое, — Эштон выглядел так, как будто женщина нанесла ему сильный удар в живот. Держа на руках Генри, он направился к Бетани, изумление по-прежнему отражалось на его лице. Бетани прислонилась к мужу, наблюдая, как паром отправляется на Тивертон. Небольшое судно вышло в море, сильный ветер рвал и натягивал паруса.
— Пойдем? — пробормотал Эштон, наклонившись к самому ее уху. Она кивнула, и они направились к ее фаэтону. Ребенок, убаюканный стуком копыт и покачиванием кареты, спал на скамье позади них.
— Эштон?
Он обернулся к ней.
— Что такое?
— Что сказала тебе мисс Абигайль на прощание? У тебя было такое удивленное лицо.
Эштон виновато отвел взгляд на неровную грязную дорогу. Слова мисс Абигайль отпечатались у него в мозгу: «Любите ее, Эштон. Она так нуждается в вас».
Он не смел сказать этого Бетани, не мог настолько обнажить свое сердце — так ему было легче любить ее.
Весенний сад буйствовал — цвели персидская сирень, пестрая наперстянка, яркие каскады желтой форсити, будто обещая счастье Генри Уинслоу Маркхэму, которому исполнилось два года. На его дне рождения Бетани нервничала и волновалась, словно новобрачная. Она покачала головой, внезапно поняв несуразность данного сравнения, вспомнив, что, когда выходила замуж, у нее не было времени для волнений — вся церемония заключалась в поспешном подписании необходимых бумаг в Бристоле. Сегодняшний праздник был ею тщательно обдуман: к чему собирать много гостей, можно ограничиться только членами семьи, еще пригласить Гуди Хаас и детей из своей школы. Однако Дориан и мать настояли на пышном празднестве, намереваясь поразить английских офицеров высокого ранга и знатных тори города.