— Эдуард, ты, должно быть, шутишь, — пробормотала я.
Но женщина уже сняла шляпку с подставки и, пока я изумленно смотрела на мужа, осторожно надела ее мне на голову, заправив волосы под воротник.
— Мне кажется, смотреться будет гораздо лучше, если мадам снимет шарф.
Она подвела меня к зеркалу и принялась развязывать мой шарф, да так осторожно, точно он был из золотой пряжи. Я практически не чувствовала ее пальцев. Шляпка удивительно преобразила мое лицо. Впервые в жизни я стала похожа на одну из тех дам, что в свое время обслуживала в магазине.
— У вашего мужа верный глаз, — заметила женщина.
— Да, именно то, что надо! — радостно воскликнул Эдуард.
— Эдуард! — Я отвела его в сторонку и, понизив голос, встревоженно сказала: — Посмотри на ярлык. Она стоит как три твои картины.
— Мне наплевать. Я хочу, чтобы у тебя была эта шляпка.
— Но потом ты возненавидишь ее. Возненавидишь меня. Ведь деньги отложены на материалы, холсты. А вообще, такие вещи не для меня. Это вовсе не я.
Но он не дал мне договорить.
— Мы берем ее, — махнул он женщине.
И пока та отдавала распоряжения помощнице, он посмотрел на мое отражение в зеркале. Легонько пробежался пальцами по моей шее, немного наклонил мне голову набок, и его глаза встретились с моими. А затем, сдвинув на мне шляпку, он прижался губами к моей шее. Его поцелуй продолжался достаточно долго, чтобы вогнать меня в краску. Обслуживающие нас женщины смущенно отвернулись, притворившись, что заняты делами. Когда я подняла голову, у меня все плыло перед глазами, а он продолжал смотреть на мое отражение в зеркале.
— Это ты, Софи, — ласково улыбнулся он. — Только ты…
Та шляпка до сих пор лежит в нашей квартире в Париже. За тридевять земель отсюда.
Упрямо выставив подбородок, я отошла от зеркала и начала медленно облачаться в синее шерстяное платье.
В тот вечер, после того как из ресторана ушел последний немецкий офицер, я все рассказала Элен. Мы как раз подметали пол и стряхивали со столов крошки, которых было на удивление мало. Даже немцы подъедали все дочиста, порции настолько уменьшились, что еды явно не хватало. Я остановилась с веником в руке и попросила сестру на минуту прерваться. Затем рассказала ей о прогулке в лесу, а еще о том, что я попросила у коменданта и что он попросил в ответ. Элен побелела от ужаса.
— Но ты ведь не согласилась. Да?
— Я ничего не сказала.
— О, слава богу! — Она прижала руку к щеке и покачала головой. — Слава богу, тогда он не сможет тебя принудить!
— Но… это не значит, что я не пойду.
Сестра без сил опустилась на стул, я села напротив. Немного помолчав, она взяла меня за руку: