— Почему? Я не могу заразиться от вас малярией.
— Не знаю почему. Полагаю, болезни никому не нравятся.
— Мне они тоже не нравятся. Но ведь ваша болезнь — это не ваша вина.
Макса шокировала мысль, что из-за малярии Оливию могли избегать. Однако, думая о людях своего круга, он мог себе представить, что некоторые стали бы ее сторониться.
— Когда я смотрю на вас, Оливия, я не вижу больного человека… Я не видел этого, даже когда вы лежали в постели после приступа лихорадки. Я видел только женщину. — Прекрасную, честную, спокойную женщину. — Женщину, отличающуюся от любой другой. Вы говорили, что вы не похожи на остальных, потому что выросли в Антигуа, но вы отличаетесь и от своих сестер.
— В отличие от моих сестер и их друзей я почти все время сидела дома. Я мало выходила, редко общалась с людьми, только со своей семьей. Это скорее всего и сделало из меня не такого человека, каким бы я могла стать.
Максу было больно думать, что Оливия столько лет практически провела взаперти.
— Но я думаю, что вы не хотели оставаться дома.
— У меня не было выбора. Много лет тому назад врачи убедили мою мать в том, что если я буду выходить, лихорадка вернется и может меня убить.
— Значит, вы были узником.
Оливия тихо засмеялась:
— Можно сказать и так.
Она хотела встать, чтобы налить им обоим вина, но Макс не пустил ее, а, схватив за руку, потянул к себе.
— Останьтесь со мною.
Оливия споткнулась и в неловкой позе села к нему на колени. Макс обнял ее за талию и усадил поближе к себе.
Опустив голову в сгиб ее шеи, он вдохнул ее аромат. Такой сладкий, свежий, цветочный. Она была очень миниатюрной, по сравнению с ней Макс чувствовал себя гигантом. Он не знал, было ли это заложено природой, что она была самой маленькой из сестер, или это произошло из-за болезни, но ее рост устраивал его идеально.
Оливия удовлетворенно вздохнула и устроилась поудобнее, отчего все ее чувства взмыли до небес.
Она была наивна и понятия не имела, что делает с ним. Но будь он проклят, если его чертова плоть с каждой секундой не становилась все тверже.
Оливия повернулась и обняла ладонями его лицо.
— Какой колючий, — пробормотала она.
Макс сидел с закрытыми глазами, пока ее пальцы изучали его подбородок, скулы, раковины ушей. А потом она коснулась его губ — слегка, почти благоговейно. Он открыл глаза и прижался ими к ее пальцам.
— Оливия, — почти застонал Макс. — Я так вас хочу. Я так давно вас хочу.
— Я уже думала… — Оливия облизнула губы и встретилась с ним взглядом. — Дело в том… что я тоже вас хочу.
— Вы уверены?
— Да. Я хочу этого.