— Ах, Оливия. Какая…
Его голос был почти сонным, но очень счастливым. Оливия поняла, что только что полностью его удовлетворила. Осознание этого осчастливило ее.
Макс проснулся, когда бледно-серый свет восходящего солнца только начал проникать сквозь занавески. Что-то тяжелое придавило его. Он открыл глаза и увидел Оливию.
Она лежала, прижавшись к нему так крепко, что он видел только ее изящный профиль и рассыпавшиеся веером рыжевато-золотистые волосы.
Как Оливия была прекрасна.
Прошедшей ночью она подарила ему бесценный дар своей девственности. Макс не знал, почему она выбрала его, но он был бесконечно благодарен ей за это. И Макс никогда этого не забудет.
Он откинул с ее лица прядь волос и очень неохотно прошептал:
— Оливия?
— Мм.
Она еще теснее прижалась к нему и, глубоко вздохнув, снова погрузилась в сон.
— Оливия, дорогая. Уже почти утро.
После долгой паузы он услышал:
— Нее…
— Я знаю.
Оливия подняла голову и посмотрела на него сонными голубыми глазами.
— Мне так понравилось спать с тобой. Так тепло и уютно.
— Мне тоже нравится это.
Она потянулась и посмотрела в сторону окна.
— Мне следовало бы скорее бежать отсюда, испугавшись, что кто-то может нас застать. Но знаешь? Я думаю, что одна лишняя минута с тобой стоит того.
— Я согласна с тобой.
Он наклонился, вдыхая запах ее волос.
— Но это эгоистично, не так ли? — вздохнула Оливия.
— Я так не думаю.
— Моя семья была бы оскорблена. И в ярости.
Макс хихикнул:
— Я думал, что ты уже поделилась с ними своими намерениями относительно меня.
Эта мысль была дьявольски неприятной. У него никогда не было ни брата, ни сестры, так что он мог лишь вообразить, насколько сестры могли быть близки. Макс не знал, что отношения между родственниками могут быть настолько близкими.
— Только с Мег. И даже она не одобрила, если бы я сообщила ей о том, что провела ночь в твоей постели в ее доме.
— Я не надеюсь, что когда-либо смогу понять ее точку зрения.
Если бы Оливия была его сестрой и провела бы ночь с мужчиной…
Эта мысль была слишком неприятной, и он решительно отмел ее.
Прижав к груди простыню, Оливия села. Макс поднял руку и провел пальцем по ее щеке.
— У тебя болит там после вчерашнего?
— Немного, — ответила она с застенчивой улыбкой, от которой у него сжалось сердце.
Макс сел и, обхватив ее за шею, повернул лицом к себе, чтобы поцеловать. Но потом отпустил, дав ей возможность решить, остаться ли ей или уйти.
Оливия посмотрела ему в глаза и, помолчав, спросила:
— Ты считаешь… Мы можем сделать это еще раз, прежде чем я уйду?
Такого Макс, по правде говоря, не ожидал. Ему пришлось задержать дыхание, потому что ее вопрос сразу же заставил его тело напрячься, а плоть начала пульсировать.