Впереди блеснуло голубым. Открытая вода. Широкая щель во льду, вправо-влево тянется так далеко, что конца ей не видно. Я остановился. Назад отступать – все равно что добровольно сунуть голову мишке в пасть. Тот, кстати, не особо напрягался, чтобы меня догнать. Знал, что деваться мне некуда.
Зарычав, он встал на задние лапы, продемонстрировав себя во всей своей красе.
– Отлично выглядишь, дружище. Но я тебе не по зубам.
Чуть присев, я оттолкнулся от кромки «берега». Чтобы добраться до воды, мне надо было пролететь метров десять – таким толстым был тут лед. Приводнение было шумным и, я бы сказал, ошеломляющим. Мое сердце едва не остановилось: вода была очень холодной, и я в нее окунулся с головой.
Сколько человек сможет прожить в такой среде? Минуту-две? И вроде на воздухе не припекает, а тут выше нуля, греться можно, а вот не получается…
Начался обратный отсчет моей жизни.
Но все, что мне осталось, – мое. Я сам решаю, когда и как умереть.
Мне никогда еще не доводилось нырять в столь экстремальных условиях. Все бывает в жизни впервые. Даже смерть. Я открыл глаза под водой.
Лучше бы я этого не делал.
Тогда не увидел бы, что ко мне сквозь океанскую толщу устремился чудовищный левиафан с приметным черным – полутораметровым – плавником на спине и овальными грудными ластами. Точно такой же плавник я как-то видел по ящику в передаче про косаток. Не хватало только кита-убийцы в последние мгновения моего скорбного бытия! Изо всех сил заработав руками и ногами, я метнулся к поверхности. Ну что это такое, а?! Уже утонуть спокойно нельзя!
Хлопая руками и ногами по воде, подымая фонтаны брызг, я поплыл к ледяной стене. Наверх мне не забраться, да и ждет меня там медведь, но я все же…
Большая белая туша взвилась в воздух, на миг заслонив собой бледное антарктическое солнце.
Прыгнув в воду с высоты, я надеялся, что гризли-блондин за мной не последует, что инстинкты запретят ему рисковать ради дурно пахнущего куска человечины. Увы, мои надежды не оправдались.
Раздался плеск. Меня накрыло волной. Чертов медведь не желал делиться своей добычей с килькой-переростком. Его оскаленная пасть – можно все клыки пересчитать – возникла в метре от меня.
Хватанув ртом воздух, я нырнул с открытыми глазами – и тут же увидел перед собой черно-белое тело длиной метров десять и весом в несколько тонн. Черные у косатки спина и бока, а белые – горло и брюхо, и еще над каждым глазом по белому пятну. Вообще-то спец из передачи, увиденной мной по «National Geographic», уверял, что косатки жрут дельфинов и акул, ластоногих всяких и китов-кашалотов. Ага, конечно. Уверен – конкретно мне повстречавшаяся тварь не побрезгует Максимкой Краевым, ведь ей в сутки надо слопать полтора центнера мяса, а я как раз на половину ее рациона затяну.