– Да что тут объяснять, возьми да посмотри…
Перед Клиггером лежал мальчик, Реми Мондер, тот самый, которого они искали. Лежал, убитый ударом самого Клиггера. Ударом, который он нанес, когда не смог сдержать собственную страсть к убийствам. Задание было провалено, и Дрееке было страшно представить, что с ним сделает Кадавер.
Дальнейшее происходило без его участия. Штерн взял командование на себя, выполнив все пункты, указанные в приказе Магистратного совета. Свалив тела в общую кучу посреди площади и подпалив ее, основная группа стала собираться в обратный путь. Оставались лишь девять человек во главе со Штерном. Ему хотелось смягчить удар, который должен был их настигнуть в самом Тотемонде. Для этого решено было устроить засаду в надежде на возможное возвращение охотника. Пожелав им удачи, остальные тронулись назад, оставляя за собой уничтоженную до последнего жителя и запаленную с четырех концов деревню.
До вечера Дрееке ехал, закутавшись в плащ, трясясь от проникающей за шиворот дождевой воды. Когда уже начало темнеть, отряд остановился возле той самой деревни у реки, которую проезжали почти двое суток назад. Всадники спешивались, давали отдых уставшим за время всей операции лошадям, начали искать, чем бы поужинать. Швартберга Клиггер отправил назад. Тот начал переживать за Крееста, да и мог помешать ему сделать то, что секретарь задумал по дороге. Дрееке понимал – в Тотемонде ему конец, Кадавер не простит смерти мальчишки. Слишком большую роль он должен был играть, как послушная кукла в руках верховного судьи. Просто уехать ему никто бы не дал. Дрееке подозревал всех командиров в том, что они должны следить за его действиями. С господина Кадавера уж точно не убыло бы, наверняка дал такое указание каждому.
Когда Швартберг уехал, Клиггер прошелся по деревне, бросив в каждый из трех деревенских колодцев по пригоршне серого порошка. Его должно было хватить на всех, включая жителей. Результаты стали проявляться очень быстро.
Варившие походную похлебку в общих котлах солдаты начали хвататься за животы и корчиться в судорогах от ужасной боли, режущей их изнутри. Только увидев это, Клиггер тихо отошел к своей лошади и, отвязав ее, незаметно стал отходить в сторону дороги. Уже скача в сторону гор, он вспомнил о трех главных лесовиках, которые, несмотря на непогоду, поперлись за каким-то чертом в лес.
Вот поэтому и оглядывался секретарь всю дорогу, пока еще можно было что-нибудь разглядеть. А когда наступила ночь, ему пришлось скакать вперед как можно быстрее, загоняя лошадь. И стараться не думать о возможных преследователях, нашедших своих людей отравленными.