«Если день закончится хорошо, – подумалось трактирщику, – можно будет спокойно ложиться спать, не зря на этой неделе потратился на продукты. Служанки сегодня бегали на кухню не в пример чаще, чем за две последних недели. Слухи о монстрах-оборотнях, которые якобы рвут всех на старой западной дороге, у Больших оврагов, отпугивали очень многих. Если бы только не эти наемники…
А если бог не выдаст, так и лесной хряк не съест, – подумал Годзерек, – глядишь, пронесет. Может, и показалось все».
Тем временем музыкант закончил настраивать свой новомодный инструмент, приходящий на смену лютням и дудкам, и затянул грустную балладу о любви какого-то молодого обалдуя к несравненной и прекрасной чужой жене. Трактирщику, жившему по старинке, все эти модные песнюшки не нравились. Подумать только, пакость-то какая! Поет про то, как рога наставляет, и еще при этом заставляет переживать не за рогоносца. Тьфу ты, что за молодежь пошла?! Зато сидевшим в зале людям песня явно пришлась по душе. Даже наемники примолкли, вслушиваясь в ее слова. А когда мальчишка закончил петь, один из них жестом подозвал его.
– Садись, парень, выпей со старыми боевыми псами да потешь нас своими песнями, – хлопнул рукой по лавке старший, приземистый широкоплечий детина. – Ты же наверняка знаешь и «Эльфа-висельника», и «Падение королевской чести»?
– Да какой же уважающий себя музыкант не знает эти песни! – паренек утвердительно кивнул, задорно качнув цветастым пером берета. – Сочту за честь спеть для отважных рыцарей удачи!
Последние слова тут же заглушил одобрительный рев луженых глоток и стук оловянных кружек, которыми солдаты дружно колотили об стол. Игравшие в кости присоединились к товарищам еще во время песни, и сейчас наемники сидели плечом к плечу, тесно облепив вожака, разговаривающего с трубадуром. Загрустившие было после баллады остальные гости опять уткнулись в собственные кружки, понимая, что музыканта отпустят не скоро.
Трактирщик поморщился, припоминая слова песен, которые орали наемники. И этот пацан туда же, сейчас начнет горлопанить о том, как отряд «псов войны», в наказание королю, не заплатившему им, взял приступом его город, перерезал половину жителей и забрал все до гроша у жадного правителя. Этого ландскнехтам показалось мало. Наемники затащили дебелую королевскую дочку на городской эшафот, да и попользовали ее все по очереди, на виду всего оставшегося населения и скареда папаши. После чего гордо удалились, таща на загривках богатую добычу, а в арьергарде – поруганную представительницу голубой крови, решившую до конца предаться позору и уничтожить остатки родительской чести, в отместку за плохую защиту собственной дочери. Такая вот песня – вершина менестрельского искусства. Паломники, перешедшие от овощей к чаю, скорчили явно недовольные лица и уставились на Годзерека. Мол, уважаемый хозяин, что, дескать, за непотребства творятся у вас? Эрнст сделал совсем уж туповатую рожу и только пожал плечами. Были бы то духовные лица, а так?