Служанки терли полы, стараясь убрать все следы прошедшей резни. Хозяин сидел за одним из столов, заливая пивом горечь от накатившей тоски, причитая что-то себе под нос и загибая пальцы, сбиваясь со счета раз в двадцатый, пробовал подсчитать убытки. Впору было хвататься за голову и подумать о чем-то более спокойном и безопасном. Например, о мельнице. Ведь предлагали купить в прошлом году, а он-то, дурень…
Сломанные стулья, разнесенный в щепы один из столов, битая посуда. А самое главное – купцы, мастеровые и паломники уехали, несмотря на причитания хозяина и полную луну, торчавшую на ночном небе. Несмотря на все слухи о местных громадных оврагах, которые уже давненько начали называть Волчьими. Уехали, увозя с собой «добрую» славу о его трактире, о дикой мясорубке, в которой он, хозяин, не смог даже голос поднять, не встал на защиту своих гостей. Только что и остались: мальчишка-трубадур, лучник, появившийся, как черт из табакерки, да этот душегуб-охотник, которого неизвестно каким ветром занесло в эти края.
Они сейчас сидели в том же дальнем углу, от которого все и началось, сидели, тихо переговариваясь, вытягивая сведения из очухавшегося наемника.
Тот отвечал с видимой неохотой. Спрашивал, в основном, лучник, который назвался Хорсой. Перед этим между ним и охотником состоялось объяснение, в ходе которого выяснилось, откуда он знает имя охотника и зачем тот ему понадобился. Хотя трактирщик успел влить в себя основательное количество собственного пива и травяной, глаз вырви от крепости, настойки, ему удалось кое-что услышать.
Хорса, по его словам, был доверенным лицом какого-то аристократа из небольшого королевства Бретоньер, находившегося возле слияния Дивинки и Порожистой, рек, протекающих в полутора десятке дней пути на коне отсюда. Искал Хорса Освальда уже достаточно давно, чуть больше месяца. Его хозяин дал своему слуге конверт, который Хорса передал охотнику, а довеском к письму подкрепил послание кошельком, увесисто позвякивающим, с мягко скользящим металлическим содержимым. Собственно, Годзерек обратил внимание на разговор именно из-за этого. А что уж там излагалось в письме, так этого Годзерек знать не мог и не больно-то и хотел узнать.
Освальд читал внимательно, не пропуская ни строчки, и лишь изредка отвлекался на разговор с наемником. В первых строчках, после краткого вступления, которое ясно дало понять, кто написал и зачем, содержалось объяснение происшедшему некоторое время назад инциденту.