– Есть еще кое-что…
– Слушаю тебя. – Куда только делись самоуверенность и гордость? Достаточно было увидеть кровь, выхаркиваемую легкими, чтобы сбить с себя самого гонор и спесь.
– Ваше настоящее имя и сумма. А она…
Охотник назвал цифру. «Гайер» удивился. Освальд не знал из-за чего, но тот удивился. Чему? Он понимал, к кому обратился, искал охотника упорно и долго. Стоило ожидать чего-то подобного.
Моральные принципы Освальда до сих пор не мучили. Его воспитали таким, какой он есть сейчас. Травница, сбежавший преступник, грабитель, обманутый муж… все едино. Хорошо, что наниматель понимал разницу между охотником за головами и наемным убийцей. Свои услуги Освальд давно научился оценивать, пропорционально затрачиваемым усилиям и результату. А тот редко оказывался плохим.
Сегодняшний наниматель мог оплатить ровно столько, сколько было необходимо. Это казалось очевидным, а при желании мог бы заплатить и больше. Что касается его имени, то удивляться не стоило. Охотнику часто было наплевать на саму цель, но не на того, кто ее заказывает. Хотя ответ на этот вопрос охотник уже знал. Неделя, проведенная в еле видневшемся в сумерках городе, не прошла даром. Освальд узнал многое про любую значимую персону в округе. И кто стоял перед ним, понял сразу. Но хотел услышать подтверждение от самого заказчика. Это было его правом.
– Меня действительно зовут Гайером. – Мужчина кашлянул. Нервно дернулась щека. Но кашель не перешел в страшный грудной. – Гайер фон Эксеншиерна-Блеэдхольм. Я барон малой марки Ротгайлс, маршал и кавалер ордена золотого Льва. Хозяин этих мест… который не может найти одну-единственную женщину. Я согласен на твои условия, охотник. Когда ты примешься за дело?
Освальд повернулся в сторону рокочущего под утесом моря. Поднял вверх арбалет, который ни разу не опустил вниз во время разговора. Снял с зацепа болт, спустил тетиву, загудевшую о металл. Рычагом развел плечи, сложив их по бокам ложа. Вставил болт в свободную ячейку и повернулся к маршалу, кавалеру, барону и так далее:
– Сегодня. После того как поужинаю. Мои вещи всегда со мной, и овес для коня в саквах[2] – тоже. У вас хороший повар, герре Эксеншиерна?
Огонь жарко потрескивал в камине. Отблески бегали по тяжелым, шитым потемневшими от времени золотыми и серебряными нитями гербовым знаменам. Полотнища висели по стенам, рядом с паноплиями[3], составленными со вкусом и умением. Освальд, отхлебнув густого, сладко пахнущего ячменем и хмелем свежего пива, откинулся на резную спинку массивного стула. Окинул взглядом интерьер зала, прикидывая, что здесь откуда.