— Прекрасно! Просто чудо! Когда едем?
— Завтра на рассвете.
— Так скоро? — Калиган изобразил удивление. — И у тебя хватает монет, чтобы проехать через Горную таможню?
Учитель спрашивал с вызовом, ожидая, что Марк сейчас начнет просить денег, но он невозмутимо ответил:
— Автолик обещал заплатить за меня. Ты поедешь с нами?
Калиган отпил из своей чаши и причмокнул:
— Стало быть, ты уже все решил и в моем совете не нуждаешься?
— А ты, конечно же, против!
— Ты прав, против.
— Калиган, в чем дело?
— Я не против софрогонии как таковой, но против того, чтобы ты связывался с Автоликом, — закусывая огромным красным яблоком, заявил учитель.
— Три недели назад я связался с ним, и если бы не его помощь…
— Одно дело, когда он твой соучастник и совсем другое, когда ты соучастник в его делах. Ты очень мало его знаешь.
— А он не тот за кого себя выдает? — усмехнулся Марк. — Может быть, ты его и в убийстве подозреваешь? А что, вполне правдоподобно! У него лук со стрелами, длинный плащ, правда, на меня совсем не похож, но кто знает, вдруг он умеет принимать чужие обличия?
Не переставая хрустеть яблоком, Калиган измерял Марка взглядом своих прищуренных глаз, в которых сейчас ничегошеньки не выражалось:
— Перестань острить, у тебя это получается хуже, чем у морфелонского базарного клоуна. Ни в каких убийствах я Автолика не подозреваю. Просто я пять лет учился с ним в Школе рыцарей и прекрасно помню его нездоровую тягу ко всем состязаниям. В Школе он был всегда первым в любых играх. Ничего другого для него не существовало. Никаких доводов взяться за ум он не слушал. Софрогония стала его идолом.
— И за это его преследуют? — неодобрительно спросила хранительница.
— Его преследуют за преступления против Армии Свободы, хотя, по правде, пока еще недоказанные. И если уж быть до конца откровенным, Теламоном в его поисках движет не только долг королевского эмиссара. Он учился со мной и Автоликом в Школе рыцарей.
— Вот так-так! — сказал Марк, присвистнув. — Начинаю понимать усердие Теламона в исполнении своих обязанностей. Он, конечно же, завидовал Автолику из-за его успехов и хочет отыграться.
— Теламон — мой друг, Маркос! — предостерегающе заявил Калиган, и обыденная полуулыбка исчезла с его уст, что случалось крайне редко.
Марк устал удивляться откровениям Калигана, а последнее его сильно задело:
— Если он твой друг, то почему ты так заботишься обо мне, несчастном, которого Теламон желает видеть за решеткой?
— Если бы Теламон не был моим другом, ты бы до сих пор сидел за этой решеткой, — сдержанно проговорил учитель. — Теперь о главном. Вижу, ты не слишком считаешься с пророчеством Эйренома, которое говорит, что вершина твоего призвания не в Мелисе, а в Амархтоне.