— А если он не один? — неожиданно спросила Катя. — Тогда что?
Лена изумленно посмотрела на нее и вдруг полезла в сумочку. Достала оттуда пачку «Салема», машинально протянула Кате, когда та отказалась, закурила сама. Ее глаза за стеклами очков казались больше, чем в действительности, казались изумленными и детскими.
— Ты сказала дельную вещь… — прошептала она, выдувая в сторону дым и оглядываясь. — Он может быть не один, верно? Ему трудновато следить за всеми нами в одиночку, ведь, насколько я поняла, он прекрасно был осведомлен о том, куда пошли Лика с Ирой, что они делали и во сколько возвращались домой. Он знал все, или нам кажется, что он знал все. Да, ты можешь быть права. Он мог быть не один. Но тогда это не маньяк.
— А его поведение не убеждает тебя в том, что это не маньяк? Он слишком выверяет каждый свой шаг. Для маньяка это свойственно? Это может быть присуще скорее матерому волку, уголовнику с опытом.
— Но он может оказаться именно таким типом и в то же время быть маньяком, — вздохнула Лена. — Послушай, когда ты встречаешься со следователем?
— Пока не знаю. У меня есть его телефон, у него есть все мои телефоны. Может быть, он уже сейчас звонит мне на работу, чтобы пригласить на встречу с моим списком. Но ничего, позвонит еще.
— А я встречаюсь с ним в половине третьего. Он еще вчера просил меня приехать в управление со списком.
— Вот бы и мне с тобой поехать, — помечтала Катя. — Мужик он толковый, с ним можно разговаривать нормально. На обычного милиционера не похож.
— А много ты их знаешь, обычных милиционеров? — спросила Лена. — Месяц назад к Наташке пристали на улице двое типов, зажали ее с двух сторон в тиски, не давали ни оглянуться, ни крикнуть. Вокруг было полно народу, и никто не обратил внимания на ее белое лицо. А она, бедная, дар речи потеряла. Они ей гадости говорили, один все щупал. И отбил ее от них такой вот обычный милиционер. Она его не звала, просто он подошел непонятно откуда и велел им убираться. И они исчезли. Она с тех пор обожает родную милицию.
— Я тоже буду ее обожать, когда она найдет этого гада, — мрачно сказала Катя. — Я согласна обожать следователя, но только пусть он ищет, скорее ищет! У меня уже нервы сдают. Осталось двое сирот.
— Да. Вот что меня пугает больше всего.
Лена достала из сумочки портмоне, открыла его и показала Кате фотографию. На ней были запечатлены члены семейства Лены: муж — высокий светловолосый парень с добродушным, несколько сонным лицом, она сама, улыбающаяся, снявшая в этот миг очки, ее сестра Наташа — девушка лет двадцати, в голубых тесных джинсах, и самое главное крохотное существо с круглой смуглой мордочкой и черными кудрями — дочка Лерка.