- А я и не прошу. Мы собрались здесь по другому поводу. Сегодня, точнее вчера, Юленьке угрожала опасность, и ее степень я не могу себе представить. Как и то, существует ли вероятность повторения похищения.
- Похищение. Не громко ли сказано?
- Ты обвиняешь нас в клевете?! – взвилась Сима. Она могла ожидать от отца любых слов, но таких… – А как это, по-твоему, называется?!
- Ладно-ладно, не шуми. Я все выясню сам. Вот только посплю часок-другой.
Кажется, ее отец не собирался обсуждать с ними ни похищение внучки, ни свою личную жизнь до свадьбы. Неужели, этого человека ничто не могло пробрать? Хотя, чему она удивляется? Он всегда шел напролом, и даже собственную дочь использовал для того, чтобы заполучить послушного и благодарного управляющего для своей компании.
Внутри у Симы все кипело, но она заставила себя разговаривать спокойно.
- А что прикажешь делать нам? Ждать, пока ты проспишься?
Отец поднялся с дивана и ткнул в дочь пальцем.
- Не смей мне перечить, Серафима. Твоя мать тебя не этому учила.
- Не этому, но у нее не крали дочь. Я имею право знать, брат мне Крамарь, или нет.
Они стояли напротив и сверлили друг друга взглядом. Сима почему-то подумала, что впервые вступила в противостояние с отцом. Что, возможно, она похожа на него значительно больше, чем думала. Во всяком случае, отказываться от своих слов и вопросов она не собиралась. Неожиданно для нее, а возможно и для себя, отец первым отвел взгляд, но упрямо проворчал:
- Делайте, что хотите, а я собираюсь спать.
Сима, Марьяна и Кеша завтракали в кухне в восемь утра. Грибов наминал яичницу, а женщины довольствовались свежесваренным кофе. Серафима так и не смогла уснуть, поэтому доза стимулирующего напитка казалась жизненно необходимой.
Таисия Михайловна все еще находилась под действием снотворных и спала в своей комнате. В гостиной почивал Симаков. Его храп разносился по всей квартире, и смешливые девочки хихикали, пробегая мимо комнаты, а иногда специально прикладывали ухо к двери, чтобы послушать громкие рулады. Марьяна то и дело выскакивала из кухни, чтобы успокоить шалуний и выпроводить их в детскую. Девочки уже позавтракали и теперь кормили кукол.
Серафима понимала, что женщина чувствует себя неуютно в гостях и желает быть хоть чем-то полезной. Она пыталась убедить Марьяну, что их пребывание здесь никому не в тягость. Наоборот, Юля радовалась новым подружкам. Та кивала головой, но продолжала суетиться. Тогда Сима спросила прямо, что ее беспокоит больше всего?
Смущенно теребя в руках белую льняную салфетку, Марьяна призналась, что ужасно боится - и не только насилия со стороны Крамаря, но и того, что Аркадий отберет у нее детей. После окончания института она не трудилась ни единого дня, а это значит, не может материально обеспечить девочкам нормальную жизнь. Заботы о семье и уюте, естественно, не в счет. Домашний труд в подобных случаях никогда не учитывается. Суд вряд ли удовлетворится ее объяснениями, что ей не разрешал работать муж. Да и обеспеченных родственников, кроме Симаковых, у нее не было.