- Нет, лучше помнить. Представь, когда-то, через много-много лет, мы с тобой станем старыми перечницами… - Из горла Симы вырвался смешок. – Уже смеешься?
- Это случайность. – Пробормотала она, шмыгая носом. - Вырвалось. Просто не хочу становиться перечницей.
- Ну, ты, вероятнее всего, и не станешь, но я - так точно. Не перебивай меня. Я и сама собьюсь. Ты же знаешь, мои логические цепочки обычно слишком запутанные. Так вот, ты придешь ко мне в гости, мы сядем на лавочку во дворе…
- Почему я к тебе? Может, ты ко мне?
- Возле твоего особняка нет «старушечьих» лавочек.
- Понятно.
- Дай договорить. – Лора толкнула ее плечом. Сима в ответ сделала тоже. Они улыбнулись друг другу, вспомнив студенческие годы. - Уже лучше. Это мне нравится. О чем я говорила?
- О старушках.
- Точно. Вокруг нас будут бегать малыши, ворковать голуби, греться на солнышке кошки, а мы станем их ругать и вспоминать - заметь, только о хорошем.
- О детях.
- Да, о детях обязательно. А еще о любви.
Сима повернула голову к подруге.
- Ты о Федьке?
- Ладно. О нем тоже. Он в молодости неплохо смотрелся. Теперь, конечно, так не скажешь, глядя на его куцую бородку и с каждым годом увеличивающуюся плешь. Ведь горел же когда-то между нами огонь. Полыхал так, что мы неделями к ряду из спальни не выходили. Куда только подевалось все?
- Не горюй. Встретишь еще кого-нибудь. На свою голову.
- А как же, обязательно. И снова любить буду. Невозможно без любви жить. Никак. Разве это жизнь? Хотя бы верить в нее надо.
- Оптимистка ты. Завидую.
- Это я тебе завидую. Бриттов тебя так сильно любит!
- Давай не будем о нем. У него теперь есть кого любить.
- Ты о ребенке? – Сима промолчала. – Его обязательно будет. Такие как он, свою кровинку не бросают. А вот Измайлову… Знаешь, может он и сможет ее полюбить, если, конечно, женится, но только как мать своего малыша.
- Этого вполне достаточно для счастья.
- Да? Что же, тебе виднее. Вон ты сколько времени с Кешей выдержала.
- Не начинай. Скорее бы развестись. Видеть его не могу. Может со временем легче станет. Но сейчас… Тошно мне.
- Перемелется, мука будет. Давай, подруга, хлебнем мы по чашечке кофе с коньячком?
- Не хочу кофе.
- Тогда коньячок. Вместо валерьянки.
- Мне нужно домой трезвой прийти, а то Грибов неожиданно нагрянет, увидит меня в неподобающем виде и отсудит Юлю.
- Не отсудит. Твой папочка ему как… объяснит, он сразу и отвалит. Кеша перед ним трясется, как осиновый лист. Симаков, наверное, всю эту кутерьму не слишком одобряет?
- Ты себе даже не представляешь.
- И не хочу. Но он свое не отдаст. Короче, если Иннокентий надумает Юльку к рукам прибрать, развод ему медом покажется.