— Найдутся! Силу из русского человека ничто не выжмет. Ни война, ни засуха! — уверенно ответил Бубенцов, оглянул окружающих и встретился взглядом с Торопчиным.
Оба улыбнулись.
— Весну-то я заприметил еще с осени, — так же тихо продолжал Андрей Никонович. — И рад бы ее встретить, как полагается, с поклоном, Да, видно, спина не гнется. Чем сеять будем, если, самое малое, двести пятьдесят центнеров семян не хватает? Ну, картошки по дворам собрали и еще соберем. Последнее отдадут люди на такое дело. А зерно? Опять же инвентарь. По делу еще на восьми плугах надо лемехи сменить, а где я железо возьму? Знаете ведь, какое положение, — четыре года землю чугуном кормили. Теперь на МТС тоже в этом году надежда плохая. Трактора в первую очередь целину да запущенные земли поднимать начнут. А нам если и помогут, то после других. Ведь район как смотрит: «Заря» — колхоз самостоятельный, управится своими силами. Это как? Была, верно, она — сила, когда земля подносила.
Последние слова Новоселов договорил с трудом, потому что горло перехватил приступ стариковского кашля. Все терпеливо ждали, чем же закончит свою унылую речь председатель. Но не дождались.
— Говори-ка лучше ты, — откашлявшись, наконец, сказал Новоселов Торопчину и сел.
Иван Григорьевич поднялся, привычным для него движением крепко потер рукой лоб, заговорил не спеша, обдумывая каждое слово.
— То, что тебе, Андрей Никонович, семьдесят восемь лет, нас не пугает.
— Пустяковый возраст!
— Самая пора жениться! — послышались возгласы.
— Но вот то, что ты весны испугался… плохо, — продолжал Торопчин, и появившиеся было на лицах улыбки исчезли, — Прости за прямое слово, но такие мысли, пожалуй, хуже старости. Семена, тягло, инвентарь… Нет, все-таки не это решает успех дела, а люди. Люди! А ведь сейчас в нашем колхозе чуть не на всех руководящих постах коммунисты. Да разве это плохая тебе поддержка? Вот вы только послушайте, товарищи, что о нас пишут.
Торопчин достал из планшета газету, бережно развернул ее.
Дуся Самсонова спрыгнула с подоконника и неслышно приблизилась к столу. Кузнец Никифор Балахонов — большой, сутулый, жилистый, — оторвал от печи свою широкую спину, неловко ступая, прошел вперед и присел на краешек скамьи рядом с Анастасией Новоселовой.
— «Теперь, после перехода к мирному строительству, вопросы сельского хозяйства встали, как важнейшие задачи партии…» Как важнейшие задачи партии! — подняв от газеты голову, повторил Торопчин. — Так говорит ЦК. А что это значит, товарищи?
— Сила наступает! — обрадованно отозвался Никифор Балахонов и подтолкнул локтем Новоселову.