— Ну что же ты, — сказал я ему. — На, оденься. Он досчитал пальцы и из вежливости утер подбородок.
— Мне надо назад, — сказал он. — Цветы не могут долго ждать.
Он протянул руку и принял штаны и рубаху.
— Мои старые изорвались, — пояснил он. — Просто взяли и свалились с меня.
— Полчаса назад я видел твою матушку, — сказал я. — Она тебя искала.
Сказал и насторожился: еще вскинется, никогда не знаешь, какая муха его укусит. Но я нарочно сказал неосторожные слова: вдруг это немного встряхнет его, всколыхнет в нем каплю здравого смысла.
— А она всегда меня ищет, — беспечно отвечал Таппер. — Она думает, я еще маленький, мне нянька нужна.
Как будто он и не пропадал. Как будто не прошло десять лет. Как будто он вышел из родительского дома всего час назад. Как будто время ничего для него не значило… да, наверно, так оно и было.
— Оденься, — велел я. — Сейчас вернусь.
Прошел к телефону и набрал номер доктора Фабиана. Зачастили гудки: занято.
Я повесил трубку. Кому еще позвонить? Можно Хайраму Мартину. Наверно, ему-то и надо звонить. Но стоит ли? Доктор Фабиан — вот кто здесь нужен, он умеет обращаться с людьми. А Хайрам только и умеет ими помыкать.
Я еще раз набрал номер доктора. Опять занято.
Брякнув трубку на рычаг, я кинулся в спальню. Таппера нельзя надолго оставлять одного. Кто его знает, что он может натворить.
И все-таки я мешкал слишком долго. Его совсем не годилось оставлять одного.
Спальня была пуста. Окно раскрыто настежь, рама с москитной сеткой выломана, Таппера как не бывало.
В два прыжка я пересек комнату, высунулся из окна — никого!
В глазах у меня потемнело от страха. Почему — непонятно. Ну что за важность, если Таппер и удрал, сейчас есть заботы поважнее. И однако, бог весть почему, я знал: надо его догнать, вернуть, ни в коем случае нельзя снова его упустить.
Безотчетно, не думая, я отошел в глубь комнаты, разбежался и нырнул головой в окно. Свалился наземь, ударился плечом, перевернулся и вскочил.
Таппера нигде не было видно, но теперь я понял, куда он пошел. На росистой траве ясно виднелись следы, они вели за угол дома, к старым теплицам. Он пошел прямиком к чаще лиловых цветов, они разрослись на заброшенном участке, где когда-то мой отец, а потом и я разводили на грядках цветы и овощи на продажу. Таппер прошел шагов двадцать в глубь этого лилового островка, за ним тянулась отчетливая борозда: примятые стебли еще не успели расправиться, и листья, с которых он стряхнул росу, были темнее остальных.
В двадцати шагах борозда обрывалась. Дальше и вокруг лиловые цветы стояли совершенно прямо, сплошь посеребренные капельками росы.