Он никогда раньше не звонил ей, между ними существовала односторонняя связь, потому что Аида, то бишь Инга, не давала ему своего телефона.
- Я заболела.
- Надо же, какое совпадение! Я тоже болею! Представь себе, до сих пор мучаюсь с желудком после того гребаного китайского ресторана! Ну, ты и удружила!
- Извини, не думала, что у тебя такой изнеженный организм. Ты производишь впечатление человека, прошедшего огни и воды.
- А ты, оказывается, умеешь льстить. Ладно, оставим лирику для нашей встречи. Когда тебя ждать?
- Завтра.
- Где?
- Раз ты мучаешься желудком, так сиди дома и держи под кроватью горшок. Я приеду в полдень и привезу тебе отличное снадобье.
- Отравить хочешь?-засмеялся он.
- Я выпью то же самое на твоих глазах.
- Ну, ты известная фокусница! - не переставал смеяться Вах. - Кстати, вчера звонил Дон. Для тебя тоже есть кое-какие новости, но не телефонный разговор. До завтра.
"Если это не блеф и Дон действительно звонил ему, то шеф вполне мог сообщить мой телефон. Они теперь с Вахом компаньоны. Должны доверять друг другу. Если дача принадлежит Ваху, тогда он в курсе моего разговора с Борзым. А значит, мог передать его содержание Донатасу. И тогда надо сматывать удочки, ехать во Львов, идти под венец, разливать в бутылки дешевое венгерское вино".
Иван ночевал в гостинице, и она не стала его дожидаться. Зарядила пистолет, бросила его в сумочку. Быстро приняла облик Инги и спустилась вниз.
Она направлялась к Летнему саду. Ноги сами несли туда, где можно уединиться, пошептаться с беломраморной Талией. Это всегда поднимает ей настроение, особенно, когда она гуляет по Летнему в парике и с мушкой на носу. Но сегодня она нарядилась не для того, чтобы потешать богов и богинь.
Аида смотрела на часы. Половина двенадцатого. Скоро полдень. Завтра в полдень она встречается с Вахом. Завтра может быть поздно. Тот, кто устроил ей ловушку на даче, должен бы поторопиться. Пошли четвертые сутки, а она все еще ходит по этой земле. И не просто ходит, а замышляет ответный удар. Он не может об этом не догадываться.
Не дойдя до Летнего сада, она взяла такси я бросила шоферу: "Литовский!"
Знакомый лифт с деревянными дверками доставил ее к массивной двери, обитой черной кожей.
Еще никогда ей не приходилось действовать так, на авось.
"Мадьяр пришел бы в восторг. Это слишком на него похоже, а я, кажется, начинаю заражаться его глупыми мальчишескими выходками!"
Ей открыла пожилая женщина в строгом черном платье с длинными рукавами. У нее были широко расставленные глаза, наполненные теплым светом.