Миша сжал кулаки и молча пошел прочь. Он даже не пытался набить морду Строеву, знал, что, во-первых, получит сам, а во-вторых, Дину этим он не вернет.
Он шел, пытаясь переварить жестокую обиду, перебирая в уме все Динины недостатки: и чуть-чуть полновата, и усики над губой, и ноготь на большом пальце левой руки некрасивой формы… И в то же время понимал, какая она все-таки хорошенькая и соблазнительная, и как здорово было бы вот так стоять с ней и целоваться, и держать руку на ее бедре.
И тут он увидел Втулкина. Тот сидел на снегу и собирал учебники, разбросанные вокруг. Из разбитого носа текла кровь, и Санька то и дело вытирал ее рукавом старой куртки какого-то немальчишеского бирюзового цвета.
- Ты чего здесь сидишь? - спросил Миша. - Упал что ли?
Втулкин ничего не ответил, сунул учебники в портфель, поднялся и молча заковылял прочь.
- Постой, - сказал Миша, - у тебя штаны сзади порваны.
Втулкин потрогал рукой штаны, и вдруг присев на корточки, зарыдал во весь голос.
- Ты чего? - растерялся Миша. - Ты чего?
- Ничего, - пробормотал Втулкин свозь слезы, - иди куда шел.
Но Миша не ушел. Ну не мог он оставить человека в таком состоянии. Совесть не позволяла.
- Пойдем ко мне, - предложил он, - я в этом доме живу. Пойдем! Умоешься и штаны зашьешь.
Втулкин перестал плакать, посмотрел на Мишу.
- А мать твоя ругаться не станет? - спросил он.
- Не станет, - успокоил Миша. – Она на работе. Дома нет никого. Пошли.
В квартире Втулкин умылся и сел на кухонный табурет, наблюдая, как Миша накрывает к обеду. Светлые почти белые волосы он аккуратно причесал на бочок, крупные веснушки покрывали все его лицо. Круглый нос немного распух, под глазом темнел, приобретая лиловый оттенок, большой фингал.
- Кто это тебя так? - спросил Миша, ставя чайник на плиту.
- Русаков и Корытин, - вздохнул Втулкин, - проходу не дают. Дразнятся, обзывают… Говорят, что от меня воняет, что я с матерью на помойке роюсь. Это неправда, просто дворники должны следить за чистотой и возле мусорных баков тоже убирать. Я моюсь каждый день.
В глазах Втулкина снова появились слезы.
- Я сейчас нитку с иголкой принесу, - поспешно сказал Миша и ушел в комнату. Было неловко глядеть на плачущего Втулкина.
- Иди сюда, - позвал он через несколько минут.
Втулкин, прикрывая зад руками, вошел в комнату.
- Вот смотри, - Миша стоял перед открытым шифоньером, - эти джинсы очень хорошие, но мне малы. Я их не ношу. Возьми себе. Прямо сейчас и надень. Возьми, возьми. Мне все равно они уже не нужны. Посмотри, какие клевые! Мамина сотрудница привезла из Германии. Жалко, что так мало удалось поносить. Я за это лето так вытянулся! Просто пожарной каланчой сделался, вот они и стали мне коротки. Надень прямо сейчас! И эту куртку возьми. Она совершенно новая. Мне ее тетушка прислала, она в Чите живет. Она меня совсем маленьким последний раз видела, трехлетним. И конечно не угадала с размером! Не знала, что я такой дядя Степа!