— Эй! — разнесся по коридору высокий чистый голос.
Еще бы секунда, и я бы взорвался, наплевав на турнир. К нам приближалась Маккензи Сент-Джеймс, держа под мышкой стопку книг, маленькая, но напряженная и полная ярости.
— Отпусти его, Брайан! — потребовала она, подходя к ошеломленному квотербеку — ощетинившийся котенок, запугавший ротвейлера. — Что с тобой, черт тебя подери? Оставь его в покое!
— О, привет, Маккензи, — почти застенчиво улыбнулся Брайан. Отвел глаза от противника, — подумал я. Глупо. — Какое совпадение. Мы тут с нашим общим другом как раз говорили о тебе. — Он снова шваркнул меня о стену, и я подавил желание вывихнуть ему локоть, ударив по руке коленом. — Он пообещал быть с тобой повежливее в будущем, да, урод?
— Брайан!
— Ладно, ладно. — Подняв руки, Кингстон сделал шаг назад, и его прихвостни тоже. — Не волнуйся, Мак, мы просто дурачимся. — Он издевательски ухмыльнулся мне, и я ответил ему яростным взглядом, подначивающим шагнуть ко мне, схватить меня опять. — Повезло тебе, урод, — сказал он, отступая. — Помни, что я тебе сказал. Когда-нибудь рядом не окажется маленькой девочки, чтобы тебя защитить. — Его дружки заржали, и Кингстон подмигнул закатившей глаза Кензи. — Мы еще увидимся. И очень скоро.
— Придурок, — проворчала Кензи, провожая взглядом неспешно удаляющихся, смеющихся и победно хлопающих друг друга по рукам парней. — Не знаю, что Реган в нем находит. — Покачав головой, она повернулась ко мне. — Ты в порядке?
Я хмуро глянул на нее, смущенный и кипящий от злости.
— Я бы справился с ними, — резко ответил я, горя желанием врезать кулаком по стене или по чьему-нибудь лицу. — Не нужно было вмешиваться.
— Знаю, крутой парень. — Уголки ее губ изогнулись в легкой улыбке, и я не понял, серьезно она говорит или нет. — Но Реган души не чает в этом здоровом дурне, и мне не хотелось, чтобы ты его слишком сильно отделал.
Я бросил в направлении качков гневный взгляд и сжал кулаки, пытаясь утихомирить бушующие во мне эмоции и подавить желание броситься по коридору вслед за Кингстоном и ткнуть его физиономией в пол. Почему я? — хотелось мне грубо спросить Кензи. — Чего ты прицепилась ко мне? И почему вся футбольная команда готова разорвать на куски любого, кто как-то не так посмотрит на тебя?
— Бог с ним, — продолжила Кензи, — ты не забыл про интервью? Надеюсь, ты придешь. Мне до смерти хочется узнать, что творится в твоей угрюмой голове.
— Я не угрюмый.
Она фыркнула.
— Если бы угрюмость была видом спорта, крутой парень, то все стены твоей комнаты были бы увешаны медалями с хмурыми лицами.