Эффект преломления (Удовиченко) - страница 104

Нет ответа.

— Ты не так делаешь! — вмешался Чонг.

Он подошел к прозрачной стене, шлепнул по ней ладонями и заговорил по-китайски. Его монолог длился ровно пять минут, я засек. На первой минуте Джанджи прислушался, на второй начал тихо рычать, на третьей оскалился, на четвертой подскочил и бросился на Чонга. На пятой вдруг успокоился, расправил крылья, ощерил игольчатые зубы, напомнив мне чудище из дурацкого голливудского фильма «Джиперс Криперс», и отчетливо проговорил:

— Весь мир склонит головы перед мощью зверобогов…

После этого эффектно закутался в крылья и отвернулся.

Больше ни высказывания Чонга, ни стук по стене не смогли вывести его из оцепенения.

Мы двинулись прочь.

— Что ты ему сказал? — спросил я у Чонга.

Тот усмехнулся:

— Назвал его земляным червяком. Древнее китайское ругательство. И это самое вежливое, что я сказал. Но это ерунда, Ванюська. Главное, что сказал Джанджи…

Мы хором повторили:

— Весь мир склонит головы перед мощью зверобогов.

Что бы это могло значить?


Из истории рода Батори

Замок Чахтице, октябрь 1604 года от Рождества Христова

«Возлюбленная супруга моя!

Спешу сообщить тебе, что жив я и здоров. Только клятый турок в последней баталии ранил меня в плечо ятаганом. Турок тот на колу давно издох, а плечо у меня загноилось. Хорошо, было при мне зелье, что ты в дорогу дала. Помазал три дня — милостью божьей все зажило.

Все ли хорошо у тебя, любимая моя? Как наши детки? Как Анне с мужем живется? Верно ли, что говорят: все больше бед валится на добрых евангелистов? Уповаю на то, что это слухи.

И главное, как мой дорогой наследник Пал? Не хворает ли?

Пиши мне, всегда жду вестей от тебя.

Если все будет хорошо, может, к весне вернусь.

Остаюсь вечно твой Ференц Надашди».

Эржебета прочла короткую записочку три раза. Вздохнула, отложила. Все как всегда, ничего не меняется, лишь больше становится ран, лишь чаще Ференц ее стонет по ночам от боли.

Говорят, любовницы — беда для жен. Врут. Война — вот самая страшная разлучница. Разве сумела бы хоть одна женщина удержать Ференца крепче, чем родная жена? Разве не уничтожила бы Эржебета любую соперницу? Страшными казнями бы казнила, нестерпимыми муками мучила.

Но у войны мужчину не отбить. Цепко держит. Даже когда он с женою, все время помнит о разлучнице. И снова уходит к ней. А потом война окончательно забирает его…

Слезы полились из черных глаз, потекли по бледным щекам. Эржебета сердито утерла лицо шелковым платком. Не время раскисать! Она нужна семье.

Взялась за второе письмо, от старшего зятя. Новости были неутешительными. Семейство Зриньи обложили непомерными налогами. Но и это еще не все.