Девушка прикрыла глаза. Губы ее зашевелились, беззвучно произнося слова то ли заклинания, то ли молитвы.
За дверью раздались тяжелые шаги. Вошел Ференц. Его заметно пошатывало, взгляд блуждал, на губах играла довольная улыбка. Эржебета замерла возле столика, вдыхая такой знакомый, такой любимый запах — мужского и конского пота, костра, полыни, с едва заметным оттенком крови…
Ференц смотрел на молодую жену — черные волосы тяжелым плащом окутывали ее плечи, тонкая материя рубахи не скрывала высокой груди, слишком пышной для хрупкого тела. Стиснув зубы, Ференц шагнул к девушке, схватил ее в охапку, грубо прижал к себе.
Не ждал — требовал, не ласкал — насиловал… Только Эржебета не боялась. Кто мог научить ее Ференца любить? Покорные пленницы, жалкие обозные шлюхи?
Она приблизила свои губы к его, словно желая поцеловать, и шепнула:
— Подожди…
Извернулась всем тонким телом, заскользила вниз — прижимаясь лицом к его груди, животу, чреслам. Ференц тяжело задышал, ослабил хватку. Девушка гибко опустилась перед ним на колени, но тут же прянула назад и вскочила. Зарычав от разочарования, Ференц рванулся за женой.
— Не спеши, любимый…
Эржебета подбежала к столику, плеснула вина в кубки — одна капля зелья себе, три Ференцу… Глотнула сама, протянула мужу:
— Выпей, прошу.
Он хотел было отшвырнуть тонкую руку с чеканным кубком, да не стал. Что-то было в глазах Эржебеты, в изгибе губ — властное и в то же время призывное, почти чарующее. Ференц усмехнулся — блажь бабья, пусть ее. Схватил кубок, осушил его в два глотка, бросил в сторону.
— Теперь иди сюда! — подался вперед, чтобы схватить жену.
Но Эржебета снова отскочила, легким призраком заскользила по комнате, смеясь и уворачиваясь от его рук. Нужно подождать, пока подействует зелье.
Ференц погнался за нею, все больше распаляясь, не в силах отвести взгляда от нежной линии позвоночника, маленьких ягодиц, стройных ног, которые не могла скрыть тончайшая рубаха.
Ее быстрый бег, русалочий смех, легкое дыхание горячили Ференца все сильнее. Но вместе с тем в душе поднималась душная злоба. Как смеет ускользать, убегать, не подчиняться мужу? Да еще и насмехается над ним, маленькая дрянь. Над кем? Над самим Ференцем Надашди, которого боятся даже друзья, а враги за жестокость зовут Черным беем. А уж бабы…
Никогда бабы не перечили ему, не отказывали…
— Поди сюда! — взревел он.
Эржебета даже не оглянулась, только звонче расхохоталась. Игра слишком увлекла ее, заставила забыть об осторожности. Ференц совершил длинный звериный прыжок, схватил девушку за плечо, развернул к себе, наотмашь ударил, стирая улыбку с бледного красивого лица.