Молитвой отгонял ведьминское отродье. Помогало, правда, плохо. Наконец все же откуда-то вывернул слуга со свечою и пошел впереди, показывая дорогу. Казалось, малый и сам побаивается черных зверьков.
— Откуда у вас их столько? — спросил отец Иштван.
— Не знаю, — пролепетал слуга. — Сами множатся…
Больше он ничего не сказал, только распахнул перед священником высокие двери:
— Госпожа ждет.
Она сидела за обеденным столом. Траурное платье оттеняло нечеловеческую белизну прекрасного лица, на котором кровавой раной смотрелись алые губы. Отец Иштван взглянул в бездонные глаза и едва не отшатнулся — из них глядело безумие.
Возле кресла графини стояла немолодая женщина — простоволосая, в свободном платье, подливала в кубок из кувшина. На блюде перед графиней лежали какие-то неаппетитные красные куски.
К столу не пригласили. Эржебета глянула тяжело, недобро. Отец Иштван откашлялся:
— Сочувствую вашему горю, дочь моя…
Графиня медленно кивнула, отпила из кубка. Над верхней губою осталась алая полоса. Священник мысленно вознес молитву. Это не было похоже на вино. Это напоминало…
Тонкий язык медленно прошелся по губе, слизывая красную влагу. Отец Иштван подавил желание зажмуриться — так непотребно и страшно выглядела в этот момент графиня.
— Я пришел, чтобы…
— Мать моего мужа будет похоронена по обряду истинной веры. — Голос Эржебеты звучал высокомерно. — По евангелическому обычаю.
Не было сил спорить. Отец Иштван поклонился и молча вышел. Он боялся возразить этой странной, страшной женщине.
«Что было у нее в тарелке?» — вертелась в голове мысль, когда священник пробирался мимо кошек по лестнице. Хотя… он уже догадался. Эржебета ела мелко порезанное сырое мясо. Чье? Отец Иштван не был уверен, что хочет это знать.
В ворота влетел всадник. Соскочил с коня, бросил поводья подоспевшему слуге, кинулся в замок, едва не сбив с ног священника.
— Простите, святой отец…
Дьёрдь Турзо ни кошек не замечал, ни темноты — взлетел по лестнице, растолкал слуг в коридоре, рванул на себя дверь…
На пороге стояла странная женщина — высокая, волосы лохмами вокруг скуластого лица, глаза — два зеленых болотных огня.
— Николау, проводи гостя в малую залу. Графиня сейчас спустится.
Дьёрдь послушно проследовал за лакеем. Оставшись в одиночестве, принялся нетерпеливо мерить комнату шагами.
Эржебета не заставила гостя долго ждать. Вошла вскоре. Держалась прямо, несла себя гордо, и траурный наряд ее не портил. Он кинулся вперед:
— Графиня, сочувствую горю. Едва узнал — к вам…
Смотрела на Дьёрдя, да только не его видела. В черных глазах — страх пополам с безумием: