А верховые поскакали к нам. Батюшку любимого Акима Яновича я встретил в воротах. Чётко по анекдоту:
– Что за срачь развели? Почему трава красным крашена? Вам что, куриц резать негде?
И осекся — кузнеца подвешенного увидел. И Ольбега с разбитым носом и порезом от шашки на виске.
– Та-ак. Хозяйничаешь…
– Ага, батюшка. Управляюсь помаленьку. Ты попа, случаем, не привёз? А то надо Домну обвенчать.
– Что?!
– И отпевать много народу набралось — кузнецово семейство добавилось. А у нас ещё прежние не похоронены, завонялись, поди.
Аким всунул в рот бороду и стал жевать. Пойду-ка я рушничок искать. А то когда Аким бороду жуёт… Это не эстетично. Лучше уж что-нибудь тканно-прядильное. Но я пошёл Якова с коня снимать. Всё-таки и ему досталось — левая нога пробита. Теперь и слезать с коня — не на ту сторону, не по правилам. Как же он там, на тропке спешивался? Крепок мужик, но полный сапог крови. Ладно, топим большую баню — сначала живые. А мёртвые и так в сараюшке полежат.
…
Полевая книжка офицера РККА утверждает: при рукопашной схватке соотношение убитых к раненым должно быть где-то 1:8. Что и было в очередной раз подтверждено. Моими расспросами прибывших о сущности произошедшего боестолкновения. Собственно, в бою с «медвежатниками» погибло только двое. И ещё 16 раненых разной степени тяжести. А дальше сработала очевидная вещь — отсутствие гигиены и медицинской службы, в сочетании с необходимостью спешного отступления с поля боя, даёт отношение суммы убитых и умерших от ран к выжившим раненным — 1:1. Хоть японцы под Порт-Артуром, хоть русская армия до Бородинского боя.
Итого, при двух убитых, девять человек — покойники. Из оставшихся выживших треть — калеки.
«Нефига себе сходил за булочками» — прошептали мёртвые губы отрезанной головы, выкатившейся из-под колёс проходящего трамвая.
Миленький результат лёгкой кавалерийской прогулки. Основная часть пострадавших — смерды-«пауки». А кто ещё будет за «вятшесть» расплачиваться? У вирниковых — доспехи, у наших — доспехи и Яков, который рябиновских придерживал. А у смердов — ни броней, ни своего собственного умения, ни навыка подчиняться командиру на поле боя.
С момента моего появления здесь, «Паучья весь» потеряла, с учётом Хохряка и Кудри с их сыновьями, четверть трудоспособного мужского населения. Конечно мужского — остальное трудоспособным не считается.
Ну и как теперь с этим жить? Я не про эмоции, про слезы вдов и сирот, про «груз двести» и его передачу родным и близким. Не про маршала Жоффра, который победами в Первой мировой «обескровил Францию до голубизны», так что француженки отказались от нижнего белья. Я про простую и очевидную вещь — как прокормить людей? Конкретно — четверть косцов на покос не выйдет. К концу зимы порежут или подохнет скотина от бескормицы. Март-апрель — от голода вымрет часть детей. Растянуть покос? Так мы и так — вовремя не начали. Ну ладно, дождь пошёл — божий промысел не переспоришь. Но ведь при затянутом покосе начнутся грозы. И с косой намаешься, и впустую пропотеешь — сгниёт сено.