Именно в это время, во второй трети 12 века, «кадровый вопрос русского православия» был-таки решён. Климент Смолятич показал один из возможных путей решения. До Константинополя, наконец, дошло, что раскол — реальность. «Оставить как есть — потерять всё». Был найден компромиссный вариант. Найден с визгом, криком и мордобоем. С Нифонтом, архиепископом Новгородским, уморённом голодом в Киевских подземельях. «Русский раскол», как и «русский бунт» — бессмысленный и беспощадный. И когда начинается, и когда заканчивается.
Вот прямо сейчас, летом 1160 года, идёт очередная попытка закончить раскол. Только что приплыл лодиями с Низу первый, после пятнадцатилетнего перерыва, Митрополит Киевский, поставленный Патриархом Константинопольским. Вот именно сейчас, в эти июльские дни, Великий Князь — Ростик — принимает в своих палатах этого грека — Фёдора. Умного, спокойного, доброжелательного. Два умных человека договорятся между собой. И Фёдор, едва отдохнув от дальней дороги, отправляется, по просьбе Ростика, в Чернигов — примирять Великого Князя Киевского с Князем Черниговским. Свояк не простил сюзерену измены — неоказание помощи при набеге Изи Давайдовича с половцами Боняка Боняковича. И Фёдор «преуспел» — слова грека доходят до сердца Свояка. «И прослезился». Снова крестное целование, лобызание святых икон, «клятвенны речи»… Меж князей — хоть видимость мира. Но раскол зацепил слишком многих… И следующей весной Князь Владимирский Андрей Боголюбский пойдёт в Киев «решать вопросы». Но об этом после.
А пока — «реал меняет ритуал». Попы — в дефиците. Можно годами пропускать Рождество и Пасху. А потом за раз отмолить этот грех, как сделал Афанасий Никитин после «Хождения за три моря». Как сделали спутники Магеллана, когда, по возвращению в Португалию, обнаружили, что не заметили «линию перемены даты» и праздники отмечали не в те дни.
Можно и венчание, и крещение отложить до приезда батюшки с очередным «чёсом» по пастве. Но исповедь, предсмертную или назревшую — отложить нельзя. Ибо исповедь более иных обрядов есть «лекарство для души». А душа мятущаяся или отлетающая — товар весьма скоропортящийся. Поэтому, с самого начала и аж до третьего моего тысячелетия, действует в Русской Православной Церкви прямо противоположное Католичеству правило: мирянин может и, в некоторых случаях, обязан принять исповедь любого человека. Мало кто об этом знает, попы про это говорить не любят — в чистом виде снижение прибыльности собственного бизнеса.
Но правило это есть. «И сиё — дело доброе». И я его знаю. А сейчас и вирник вспомнит.