Скинув домашние туфли, Николай растянулся на диване. Эту ночь, как и многие другие ночи, когда жена обижалась на него, ему предстояло провести в кабинете. Но он уже привык к этому, случалось спать и на гораздо менее мягкой и удобной постели — в Африке, в походах… Один трюм, в котором он приплыл в Египет в первый раз, чего стоил!
Закрыв глаза, Гумилев попытался поскорее заснуть, но в голову, как назло, полезли новые неприятные мысли — почти те же самые, что пыталась внушить ему супруга. О том, что теперь его семья будет далеко, и, если с женой и дочерью что-то случится, он не узнает об этом вовремя. И о том, что сам он остается совсем один, не только без Аси, но и без Леночки. И к этому придется привыкать так же долго и мучительно, как в свое время он привыкал к тому, что рядом нет «Анны Первой» и Львенка.
«Зато все они будут в безопасности, — напомнил он себе. — Ася с Леной и Львенком у мамы, Анна — у своего Шилейко. Им ничего не грозит, их есть кому защитить». И как ни хотелось ему, чтобы «Анна Первая» и все его дети были рядом, мысль о том, что сейчас для них лучше находиться рядом с более надежными людьми, помогла Николаю немного успокоиться и примириться с создавшимся положением.
Глава XXII
Россия, Слепнево, 1919 г.
Не всегда чужда ты и горда
И меня не хочешь не всегда,
Тихо, тихо, нежно, как во сне,
Иногда приходишь ты ко мне.
Н. Гумилев
В первые годы жизни Лев думал, что все дети живут только с бабушками, а мамы и папы лишь время от времени приезжают к ним в гости. В его семье всегда было именно так. Бабушка играла с ним, учила писать и читать, водила гулять в лес или в деревню, отвечала на его бесконечные «почему» и гладила его темную головку своей костлявой, слегка грубоватой рукой. А мама и папа жили где-то далеко, в другом, неведомом мире, который Лев представлял себе совсем смутно, и лишь время от времени приезжали к ним с бабушкой — чтобы пожить с ними несколько недель и снова уехать неведомо куда. На вопросы Левы, где они живут, родители отвечали длинными рассказами о других городах и странах, но многого в этих рассказах мальчик не понимал.
Отец говорил с ним о далеких государствах, перескакивая с одного на другое, и к концу беседы в голове у Льва была полнейшая путаница. Абиссиния и Франция, каменные пирамиды и железная башня, обезьяны с верблюдами и уличные художники существовали в его воображении в одном и том же месте, рядом друг с другом. Он считал это место одной, очень красивой сказочной страной и порой мечтал отправиться туда вместе с папой. Но почему-то ни разу не попросил отца взять его в эту удивительную страну с собой. Как будто чувствовал, что это невозможно…