На поворотном круге филеры сошли с трамвая, подняли воротники и зашагали, подталкиваемые в спину ветром, по свежему скрипучему снегу. Темень хоть глаз выколи, только под ногами от снега низкий свет.
— Ты хорошо помнишь где? — спросил Голубь.
— Как до церкви дойдем, направо, там сто шагов.
— Снег скрипучий, за версту слышно.
— Надо ступать сразу всей ногой, — сказал Косой, выматерился и добавил — А главное, все напрасно, сколько мы за ними ходим, а что толку, когда их что вшей на тифознике.
— Не скажи, — вяло возразил Голубь. — Мой приятель в Крестах служит, говорит, битком набито.
— А сколько их еще бегают…
— Слышал, как начальник сказал — в одночасье всех схватим.
— Рук не хватит, — снова выматерился Косой.
— Не нашего ума дело, найдут и руки…
— Найдут… найдут, — проворчал Косой, закрывая рот воротником. — У меня шурин из деревни приехал. Сала привез, меду, я, дурак, водки достал…
— Служба не дружба, — со злостью выговорил Голубь. — Сполняй, что приказано. По случаю работы в такую ночь красненькая обещана, если дело не завалим.
— Эта красненькая давно стала синенькой…
Возле церкви они остановились. Впереди справа были видны слабые проблески света — там и была чайная. Подошли к ней поближе. Ставни на окнах дома были закрыты, и свет пробивался в щели.
— У входа двое стоят. Видишь? — шепнул Голубь.
— Пикет выставили, гады.
Ближе подходить нельзя. И перейти на другую сторону улицы тоже опасно: увидят.
Они стояли, притулившись к холодной стене возле каменного туннеля ворот.
— Интересно, двор проходной? — сказал Косой. Голубь не отозвался.
— А если что… куда от них денемся? Я схожу посмотрю… Минут через десять Косой вернулся:
— Там склады и прохода нот. Но между складами есть щель, туда они не сунутся.
Помолчали, прислушиваясь к студеному посвисту ветра.
— В девятьсот пятом работать было куда лучше, — вздохнул Голубь. — Все ясно было — бери и тащи. Я однажды за ночь троих припер, часы «Павел Буре» получил. Во… — Он засунул руку за пазуху, вытащил часы на цепочке, поднес к глазам и снова вздохнул — Люди за столами уж песни поют.
В первый день 1916 года Голубь и Косой сдали начальству совместный рапорт-отписку, и мы сейчас имеем возможность этот документ прочитать.
«…К назначенному исходному сроку мы заняли пост наблюдения в 30 шагах от чайной Самсонова, имея возле себя ворота для возможного маневра на случай сближения с объектами. У входа в чайную стояли два пикетчика, что не давало возможности дальнейшего приближения ввиду скрипевшего под ногами снега. Однако видимость была сносная. Сбор бунтовщиков произошел, однако, раньше нашего приближения, в чем нашей вины не было, так как мы вышли на точку в назначенное нам время… Пикетчики один раз сменились… В 1 час и 40 минут после полуночи участники сходки начали покидать чайную. Не по одному, как обычно, а тремя компаниями, причем шумно и даже пели… Согласно приказу двоих взяли под наблюдение и проводили по адресам.