И тут внезапно Полозов почувствовал, что мощность двигателей резко падает, причем синхронно, обоих сразу. При этом бортовой компьютер показывал, что топливо поступает в них без сбоев. Скорость снизилась настолько, что пилоту показалось, будто самолет на какое-то время просто застрял в воздухе. Обычно Полозов сдерживал себя в выражениях, зная, что самописцы фиксируют каждое его слово, но теперь не смолчал, выругался длинно и эмоционально. Реанимировать машину можно было только нырком вниз, чтобы на разгоне дать ослабевшим двигателям как можно больше воздуха.
– Что у вас?.. – прозвучало и оборвалось в наушниках.
Связь пропала. Летчик-испытатель повел штурвал от себя, сбрасывая самолет в крутое пике. Индийские истребители разошлись в стороны. На экране бортового компьютера мелькали, сменяясь, цифры. Внизу расстилались облака. Что под ними? Об этом приходилось только догадываться. Если верить взбесившимся приборам, то до земли оставалось около километра.
– Еще немного, – шептал Полозов, чувствуя, как двигатели начинают потихоньку оживать.
Самолет вошел в облака, как в вату, пронизал их. Внизу показалась стремительно приближающаяся земля – горное плато с густо застроенной деревней и ухоженными полями. Как всякий летчик-испытатель, Полозов тянул до последнего. Для человека его профессии главное – спасти машину. Рукоятка катапульты в понимании летчика-испытателя – вещь практически запрещенная. Возможно, Полозову и удалось бы реанимировать двигатели, выйдя из крутого пике над самой землей. Но это только в том случае, если бы внизу были безлюдные скалы, а тут – деревня. Своей жизнью он имел право рисковать, а вот чужими – нет. Что такое для индийского крестьянина новейший российский самолет? Пустой звук, от которого ему ни тепло, ни холодно. Почему он должен умирать ради возможности спасения какой-то военной машины?
Полозов, продолжая прислушиваться к звукам вибрирующих, захлебывающихся двигателей, потянул ручку на себя. Самолет, теряя скорость, пошел вверх, на несколько секунд показался над облаками, блеснул серебром и снова ушел, утонул в них.
Индийские истребители делали круг за кругом, облетая горную вершину. Чуда не случилось. Штурмовик-истребитель так и не появился. Он исчез без взрыва, без сполоха пламени, словно нырнул в воду. Судя по картам, в этом месте под облаками пролегало горное ущелье.
Качнув крыльями, будто отдавая последнюю дань пилоту, истребители ушли в сторону высокогорной авиабазы.
Надежда всегда умирает последней. Инженер-конструктор сидел на помосте рядом с руководителем полетов и до боли в глазах всматривался в сторону гор, хотя наверняка знал, что третьей точки в небе не появится, ни сейчас, ни позже. Ведь ему уже доложили о том, что самолет, которому он отдал последние годы жизни, исчез с экранов радаров. Два индийских истребителя зашли на посадку грамотно и красиво, будто на показательных выступлениях.