— А во-вторых?
— Слишком сложно объяснить, как именно Эми вас подставляет, чтобы все поняли. Особенно тяжело это сделать на словах в кадре. Для телевидения это плохо.
— Голова кругом идет, — вздохнул я.
— Ник, ты… — начала Го.
— Знаю, знаю… Я должен это сделать. Но вы представьте себя на моем месте: открыть всему миру свою самую большую тайну. Нет, я понимаю, что без этого не обойтись и в конечном итоге мое признание сработает во благо. Возможно, нам удастся вернуть Эми таким путем. Она хочет, чтобы я публично унизился…
— Был наказан, — прервал меня Таннер. — Слово «унизился» звучит так, будто вы жалеете себя.
— И публично принес извинения, — закончил я. — Похоже, мне предстоит крайне хреновая процедура.
— Прежде чем мы приступим, я хочу откровенно заявить, — сказал адвокат. — Ник, излагать полиции всю историю ваших отношений с Эми рискованно. Большинство копов, однажды выбрав подозреваемого, так и будут гнуть свою линию: им хоть кол на голове теши. Так что существует опасность: мы перед ними откроемся, а они рассмеются и арестуют вас прямо в участке. Получится, что мы подсказали им, на чем будет основана наша защита. И тогда они смогут спланировать, как разгромить ее в суде.
— Погодите, Таннер, ведь это плохо, очень плохо! — воскликнула Го. — Нам нет смысла признаваться.
— Но позвольте мне закончить. Я считаю, что вы, Ник, не виноваты. И думаю, Бони тоже сомневается, что вы убийца. Мне кажется, она способна принять альтернативную версию. У нее репутация справедливого копа с неплохим чутьем сыщика. Я с ней беседовал, и впечатление осталось положительное. Улики указывают на вас, но нутром она чувствует: что-то здесь не так. Более важно то, что, если дойдет до суда, я не смогу использовать версию о подставе для вашей защиты.
— Вы о чем?
— Я уже говорил: игра такая запутанная, что судьи просто не смогут в ней разобраться. Если это плохо для телевидения, то плохо и для суда, уж поверьте. Мы попробуем повторить дело О. Джей Симпсона.[9] Простая линия защиты: копы некомпетентны, она пытается свалить на вас вину, доказательства недостаточны, все шито белыми нитками и прочая пурга.
— Вот эта «прочая пурга» особенно вдохновляет, — пробормотал я.
— Ник, судьи любят меня, — лучезарно улыбнулся адвокат. — Я похож на них.
— Но вы на другой стороне баррикады, Таннер.
— Скажем иначе. Они бы хотели быть похожими на меня.
После разговора мы — я, Го и Таннер Болт — покинули дом, пройдя сквозь строй вопящих, слепящих фотовспышками папарацци. «Не смотрите высокомерно, — инструктировал адвокат. — Не улыбайтесь, но и не смущайтесь. Не бегите, просто шагайте. Пусть себе снимают. И конечно, никаких резких слов. За закрытой дверью можете высказать все, что о них думаете».