Бони бодро произнесла:
— А вы можете сказать, какая группа крови у вашей жены?
— Ммм… Не знаю, пожалуй.
— Вы не знаете группу крови своей жены?
— Может быть, ноль? — попытался угадать я.
Детектив нахмурилась, а потом сделала громкий выдох, как на занятиях йогой:
— Ладно, Ник. Кое-какие меры мы уже приняли.
И перечислила их все: банковская ячейка Эми под наблюдением, ее фотография разослана, кредитная карточка отслеживается. Допрашиваются все преступники, ранее обвиненные в сексуальных преступлениях. Опрашиваются наши немногочисленные соседи. Домашний телефон прослушивается на случай требований выкупа.
Я не знал, как нужно отвечать. Пришлось напрячь память. Что в фильмах обычно говорит муж в таких случаях? Все зависит от того, виноват он или чист как младенец.
— Не могу сказать, что вы меня успокоили… Как считаете, она похищена или просто сбежала? — Я знал приблизительную статистику, знал из того же полицейского кино, в котором сейчас как будто играл главную роль. Если за первые сорок восемь часов не найдут следов, то, скорее всего, их не найдут вообще. Первые сорок восемь часов — критический срок. — Поймите, у меня жена пропала! Пропала моя жена!
Я понял, что сейчас впервые произнес эти слова так, как следовало, — испуганно и сердито. В моем отце постоянно смешивались разные человеческие чувства: горечь, ярость, презрение. Борясь всю жизнь, чтобы не стать похожим на него, я развил в себе способность не демонстрировать отрицательные эмоции вообще. Это еще одно свойство, делавшее меня похожим на овощ. В моем животе могли свиваться в клубок скользкие угри, но никто не догадался бы об этом по моему лицу и уж тем более по моим словам. На самом деле это доставляло значительные трудности: или постоянный контроль, или совсем никакого контроля.
— Ник, мы проверяем все с чрезвычайной тщательностью, — заверила Бони. — По нашей просьбе ребята из лаборатории поехали к вам домой, чтобы собрать информацию, которая позволит нам двигаться дальше. А вы прямо сейчас можете побольше рассказать о своей жене. Какая она?
На язык просились обычные слова, уместные в устах мужа: милая, добрая, хорошая, замечательная.
— Что значит какая? — переспросил я.
— Опишите ее как личность, — пояснила Бони. — Например, что вы купили ей на годовщину? Ювелирное украшение?
— Ничего не успел купить, — ответил я. — Собирался заехать в магазин днем.
Я ждал, что детектив засмеется и снова скажет «родительский любимчик», но она промолчала.
— Ладно. Ну тогда просто расскажите о ней. Она смирилась с бездеятельностью? Она… как бы выразиться? В ней очень много нью-йоркского? Она могла вести себя с кем-то резко? Могла оскорбить человека?