«Постановление судьи Мосгорсуда от 17.05.99 г. о признании постановления заместителя прокурора г. Москвы от 2.04.99 г. о возбуждении уголовного дела в отношении Скуратова Ю.И. по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 285 ч.1 УК РФ, вынесенным с нарушением закона и подлежащим отмене и удовлетворению жалобы Скуратова Ю.И. отменить».
Здесь тоже имеется одна процессуальная тонкость: как в решении Верховного суда, так и в письме Меркушева забыт самый главный вопрос – что делать с жалобой Скуратова: оставить без удовлетворения или удовлетворить. Значит, ответ этот был не по существу. Ответа за подписью Лебедева можно было и не требовать: он наверняка видел это письмо перед тем, как его подписал Меркушев. Лебедев тоже без колебаний подписал бы это письмо.
Вскоре судья-докладчик Валюшкин отправился со своим шефом за рубеж Лебедев взял его с собой в престижную поездку.
Когда вышло это решение Верховного суда, старший следователь прокуратуры Центрального района Челябинска Александр Саломаткин возбудил уголовное дело против Росинского и направил в Москву. Формально, по логике, которая была утверждена решением Верховного суда, он был прав – он возбуждал уголовное дело против вышестоящего начальника, совершил мужской поступок. Генеральная прокуратура отменила его решение, сославшись на мой же приказ, а Саломаткину объявила взыскание. Ни за что, между прочим. Не он виноват в том, что вышестоящие инстанции, в частности Верховный суд, смешали в кучу людей, коней, знамена вражеские и знамена свои.
После отписочного ответа Меркушева я долго думал, как, в каком направлении продолжать борьбу. Честно говоря, я впервые почувствовал себя в новом качестве. Раньше я находился во главе крупной правоохранительной структуры и на мир смотрел с высоты своего кресла, а сейчас я оказался в другой шкуре – шкуре рядового гражданина и попал под тяжелый каток своей родной системы. И понял, насколько рядовой гражданин может быть беззащитен.
Пожалуй, именно с этого момента я начал смотреть на Генеральную прокуратуру несколько иными глазами.
Во-первых, я увидел или, точнее, наглядно почувствовал, что она в лице многих работников политизирована. Во-вторых, убедился, что она не всегда держит удар. В-третьих, многие работники прокуратуры довольно часто удручающе безграмотны. Когда-то я ругал Александра Александровича Розанова за элементарную безграмотность и формальные отписки, слабенькие, как писк комара, а сейчас я сам начал получать эти «писки комара».
Более того, надо пересматривать способы и формулы взаимодействия судебной власти и прокуратуры, надо усиливать судебный контроль за действиями прокуратуры. Раньше ведь как было – и я также придерживался этой точки зрения, – лишь только суд вмешивался в наши действия, как мы ему незамедлительно выставляли блок. Как в волейболе: сами, мол, с усами… Разберемся без посторонних.