Мнѣ казалось, что я сижу на землѣ, за стѣной моего жилища, на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ сидѣлъ во время бури, слѣдовавшей за землетрясеніемъ. Я увидѣлъ, что какой-то человѣкъ спускался ко мнѣ изъ черной, густой тучи, окруженный вихрями огня и пламени. Съ головы до ногъ, онъ весь блисталъ подобно вечерней звѣздѣ и глаза мои помрачились отъ этого свѣта. Я не могу вамъ описать того ужаса, который былъ во мнѣ при взглядѣ на его грозную осанку. Когда онъ коснулся ногами земли, она поколебалась, точдо также, какъ и въ прошедшемъ землетрясеніи, и засверкали со всѣхъ сторонъ молніи.
Сойдя на землю, онъ сталъ подходить во мнѣ, вооруженный длиннымъ копьемъ и намѣревался убить меня. Остановясь отъ меня въ нѣсколькихъ шагахъ, онъ произнесъ страшнымъ голосомъ слова, еще болѣе страшныя для маня: «послѣ многихъ испытаній и внушеній свыше, ты не обратился на путь истинный: такъ умри же сейчасъ, нераскаянный грѣшникъ!» При этихъ словахъ онъ поднялъ свое страшное копье, чтобы умертвить меня.
Это видѣніе страшно поразило меня. Не только во время самаго сна я былъ объятъ необыкновеннымъ ужасомъ, но и послѣ пробужденія моего этотъ ужасъ сохранялся во мнѣ во всей силѣ, не смотря на то, что уже былъ день и здравый смыслъ доказывалъ, что все это было не больше какъ сонъ.
Увы! — едва ли я имѣлъ какое-нибудь понятіе о Божествѣ. То, чему я научился въ домѣ моего отца, было забыто. Всѣ добрыя наставленія, данныя мнѣ прежде, изгладились отъ постоянно дурной, разгульной жизни, проведенною мною въ теченіе восьми лѣтъ съ моряками, которые были безнравственны и безрелигіозны до высочайшей степени. Въ продолженіе этого времени мнѣ никогда не приходило на мысль обратиться къ Богу и удивляться Его премудрости, благости и милосердію, или погрузиться внутрь самаго себя и понять свою бѣдность и ничтожество. Я находился въ какомъ-то огрубѣніи, изъ моего сердца было изгнано стремленіе къ добру и отвращеніе отъ зла. Я сдѣлался безпеченъ, грубъ и испорченъ въ той же мѣрѣ, въ какой находилась большая часть матросовъ, бывшихъ товарищей моихъ; я слѣдовалъ только внушенію своихъ порочныхъ мыслей и природнымъ побужденіямъ.
Легко повѣрить тому, что мною было скаозно сейчасъ, если принять въ соображеніе мои прежнія дѣла. — Во время своихъ несчастій, которымъ я подвергался почти непрестанно, никогда я не подумалъ, что они посылались въ наказаніе мнѣ за мои преступленія, за неповиновеніе отцу и на худую жизнь, за отчаянную мою поѣздку на пустынные берега Африки. Я не обращалъ никакого вниманія на то, чѣмъ могло кончиться это путешествіе, и не просилъ Господа, чтобы Онъ направилъ меня на путь истинный и защитилъ отъ дикихъ звѣрей и людей, которыми я былъ окруженъ со всѣхъ сторонъ. Я дѣйствовалъ тогда какъ безсловесное животное, по инстинкту.