Описанная мною поѣздка окончилась очень благополучно для меня; но это самое благополучіе, а также и барышъ, полученный мною на гвинейскихъ берегахъ отъ привезеннаго мною товара, побудили меня вторично отважиться на путешествіе по морю, и притомъ еще на довольно плохомъ кораблѣ. Въ эту поѣздку я не имѣлъ прежняго счастія, и мнѣ пришлось испытать превратность судьбы.
Между Канарскими островани и Африкою, на разсвѣтѣ дня, вдругъ появилось изъ Сале разбойническое судно, и на всѣхъ парусахъ погналось за нашимъ кораблемъ. Хозяинъ корабля, видя эту погоню, заблагоразсудилъ, что лучше и безопаснѣе будетъ: — убѣжать отъ разбойниковъ, нежели имъ сопротивляться: потому что разбойническое судно было хорошо вооружено и имѣло многолюдный экипажъ. Онъ со всевозможною быстротою, на всѣхъ парусахъ, пустился въ бѣгство; но и это не спасло его отъ рукъ непріятельскихъ. Турецкій каперъ продолжалъ неутомимо гнаться за нашимъ кораблемъ даже до третьяго часа по подудни, и наконецъ подошелъ къ нему на столь близкое разстояніе, что для спасенія нашего необходимо было нужно готовиться къ оборонѣ. Разбойники хотѣли напасть на нашъ корабль съ задней его части. Раздался пушечный выстрѣлъ съ капера, но онъ былъ невѣрно направленъ, и ядро попало въ правый бокъ нашего корабля. На этотъ выстрѣлъ мы отвѣчали залпомъ изъ восьми пушекъ. Началась сильная обоюдная перестрѣлка какъ изъ пушекъ, такъ и изъ оружей, и продолжалась довольно долгое время. Перевѣсъ битвы былъ на сторонѣ разбойниковъ, и они, въ числѣ шестидесяти человѣкъ, бросились на нашъ корабль и порубили на немъ всѣ мачты и корабельныя снасти. Какъ ни храбро мы сопротивлялись, но должны были покориться силѣ: корабль нашъ сдался, я и всѣ находившіеся на кораблѣ сдались плѣнниками и отвезены были въ Сале.
Можетъ быть, что кто-нибудь изъ читателей подумаетъ, что меня ожидала горькая участь въ этомъ плѣну; но тотъ очень ошибется въ этомъ предположеніи: здѣсь мнѣ была жизнь довольно хорошая и свободная. Правда, мнѣ было не очень-то пріятно сдѣлаться изъ купца и вольнаго человѣка рабомъ и плѣнникомъ; но однако меня не отправили на продажу вмѣстѣ съ другими моими товарищами въ столицу Морокскаго императора. Начальникъ разбойническаго судна оставилъ меня при себѣ для разныхъ прислугъ ему.
Новое положеніе мое, хотя и было довольно сносно, но все-таки не очень-то нравилось мнѣ, и я сталъ думать о побѣгѣ. Я предполагалъ, что хозяинъ мой непремѣнно будетъ меня брать съ собою на разъѣзды по морю; я мечталъ, что разбойникъ рано или поздно, а попадется какому нибудь европейскому кораблю, испанскому или португальскому, и что тогда я получу свободу. Но случилось не такъ, какъ я надѣялся. Хозяинъ мой никогда не бралъ меня съ собою въ море, и не встрѣчался ни съ какимъ испанскимъ или португальскимъ судномъ. Я оставался въ неволѣ, и принужденъ былъ сидѣть дома, обработывать землю въ садахъ пирата и смотрѣть за всѣмъ хозяйствомъ его. Когда же каперъ возвращался изъ моря домой, мнѣ надлежало спать на немъ въ каютѣ и сберегать его.