— Вот и хорошо, — чему-то обрадовалась царица. — У Николая и так не слишком много друзей, что бы можно было их терять из-за этаких глупостей. Скажите, ведь вы можете называть себя другом цесаревичу?
— Почел бы за честь, ваше императорское величество.
— О вас очень хорошо отзывался мой Саша. Обычно он трудно сходится с людьми, но вы ему определенно пришлись по сердцу. Мне говорили, они с Николаем даже изволили спорить по вашему поводу… Александр прост и неискушен, но у него доброе сердце и стальной характер. Наследник престола не таков. Николаю нужно все уметь объяснить. И он пока не в силах понять ваших, сударь, стремлений.
Мария Александровна, отпив малюсенький глоточек какой-то пахнущей травами микстуры, сделала паузу, которой тут же поспешила воспользоваться Елена Павловна.
— Герман у нас тоже не граф Монте-Кристо. Он, Маша, обычный идеалист. Составил себе задачу – выстроить царствие небесное в своей холодной дикой Сибири. Родись он во времена Петра Великого, быть бы ему царским наместником от Урала до Великого океана…
— Ну, сейчас-то, мадам, нам эти потрясения ни к чему, — возразила царица. — И ваших, княгиня, реформ довольно. Ныне либералов и реформаторов и не перечтешь. А вот верных людей мало. Вот хоть, как этот юноша. И тот из столицы сбежать намерен.
И повернулась ко мне.
— Ваши прожекты, как мне говорили, обещают стать весьма прибыльным делом. Что же вам так мила идея сказочно разбогатеть? Не достаточно ли того, что имеете?
— Все мои затеи, ваше императорское величество, это не для прибыли. Я лишь хотел бы показать иным пример, как можно все обставить, чтоб всем стало хорошо.
— Вот! — ткнула тонким пальцев в потолок бледно-голубая царица. — Женитесь, милостивый государь, на фрейлине нашей Минни. Это, кажется, Наденька Якобсон? Я верно помню? А предложит государь достойный вашим талантам чин, и всем станет хорошо. И у моих сыновей будет рядом верный человек.
— Простите, — в горле какой-то ком образовался. И чтоб продолжить, пришлось его сначала выкашлять. — Простите великодушно, ваше императорское величество. Боюсь, я буду вынужден отказаться.
— Че-го? — приподняв бровь, неожиданно по-русски, выдохнула государыня.
Великая княгиня хихикнула, и поспешила спрятать губы за ладошкой.
— Вот именно об этом я вам, ваше величество, и говорила, — пробубнила из-под украшенной кружевами перчатки.
— Мне сообщали, вас сравнивают со Сперанским, — вдруг раздался голос царя от маленькой, укрытой за ширмой двери. Пришлось снова кланяться. — Скажите, господин Лерхе, вы умны?
— Я этого не знаю, ваше императорское величество. Скорее всего, есть множество иных господ умнее меня.