Одну такую елочку он посоветовал взять растерянной женщине, которая бестолково перекладывала их с места на место, ни на какой не решаясь остановиться. Сказал, что держать лучше в воде — и тогда к концу января пойдут новые побеги и она простоит до весны. И пускай с одной стороны лапы у нее короче, это не страшно, даже наоборот: удобнее ставить у стенки. Женщина в столь длинную еловую жизнь не поверила, кажется, но все равно была благодарна Владику. А он знал, что потом она будет еще благодарней: эта елка точно должна была дожить до весны!
Еще Владик впервые обнаружил, как много кругом людей, которые вдвоем. Мужчин и женщин, ребят и девушек... Неужели у всех у них любовь? У всех-всех? Наверно, для кого-то это тоже «ошибки» — и они станут потом жалеть, как отец, что зря потеряли время...
Иногда, когда он вскидывал голову, делалось неуютно: улицы словно придавлены, зарешечены сверху сетями тяжелых проводов. Идти становилось неприятно, душно — как по длинной клетке. Но все равно на улице было лучше, чем дома. Родители что-то все доказывали и доказывали друг другу. Владик включал на полную мощность магнитофон, и вскоре к нему врывались с вопросом:
— Ты что, с ума спятил? Прекрати немедленно!
Он прекращал. И отвечал, что крыша поехала не у него, а кое у кого другого! И уходил на улицу.
То, что он бродил по городу один, нисколько его не угнетало. Конечно, бывало грустно, но грусть казалась даже приятной. Вот люди, а вот он, Владик! Им нет до него никакого дела, у них своя жизнь — и прекрасно... Он свободен и ни от кого не зависит! Что хочет, то и делает, куда хочет — идет, на кого хочет — глядит!
Владик полюбил в это время слушать телефонные разговоры. Вставал в хвост у автомата и слушать Когда подходила его очередь, он набирал отцовский рабочий номер — знал, что вечером там никого нет. И, переждав несколько длинных, в никуда, гудков, выходил, словно не дозвонившись, и через одного человека заходил и звонил снова.
Некоторые говорили о делах и встречах, некоторые о всякой ерунде, а некоторые — не поймешь о чем, но, видимо, для них важном. Бабка с потрепанной сумкой причитала в трубку, что запуталась «в метре» и не знает, куда идти. Два огромных парня, с трудом забившись в будку, по очереди орали, что они «телок обеспечат, вся проблема во флэту!». Старый мужчина говорил долго и тихо, и, когда стоящий за ним звонко постучал монетой в дверь, он виновато оглянулся и говорил еще, наверно, целую минуту, никак не мог закончить.
Главной задачей Владика было разучиться видеть. Так суметь смотреть на все, чтоб постоянно не крутилась привычная, въевшаяся в мозги мысль, как бы он это нарисовал. Сумерки в подворотне, небо сквозь голые тополя, лицо старого мужчины и то, как осторожно он прикрывает трубку длинными пальцами...