Владик лежал на кровати и листал детектив, он любил читать лежа. Детектив попался нудный, но в чем все-таки дело, узнать хотелось. Владик заглянул в конец, и через пять минут все стало ясно...
Потянувшись, он подумал: «Не забыть бы с утра сунуть в сумку чертежную доску». Вышел в коридор, еще раз без толку накрутил Сашкин номер... «Ладно, — сказал себе, — расспрошу завтра, чего у него и как...»
Откуда Владику было знать то, о чем не каждый взрослый-то человек помнит: все, что происходит с нами в нашей жизни, — происходит только сегодня. Всегда сегодня! А завтра — случается и так — не наступает вовсе.
Прокрутил вчерашнюю запись, сто раз прокрутил... Ну почему я такой дурак?! Почему сразу не побежал за ним?! Оля права — ничего не вижу, что под носом! А Селедка... Таких вообще!.. Таких уничтожать нужно! И Сашка дурак! Нашел кого слушать! Нет, ну как же он мог... Я не понимаю: как он мог?! И никто теперь не узнает, что ему приснилось в том сне... Идиотская мысль, а я думаю! О том, что у него было в его последнем сне!
Класс лихорадило: приезжала врач, выясняла, нет ли еще токсикоманов в седьмом «Б». На родительском собрании Селедка призвала каждого родителя проследить, не появились ли у его ребенка пагубные привычки, и предостерегла: у некоторых детей они образуются с удивительной легкостью.
Прошло классное собрание. Притихшие ребята отмалчивались, собрание шло вяло. Но после того как Селедка произнесла: «Мне, как и вам, очень жаль, разумеется, вашего товарища...» — после этого произошло неожиданное.
Владик Шохин, мальчик, на ее взгляд, инертный и замкнутый, причем из вполне приличной семьи, прервал ее на полуфразе с самым развязным видом.
— Вам? — спросил он. — Сперва убили, а теперь жалко? Здорово у вас выходит!
И тут случилось совсем уж неожиданное... Немецкая Селедка поправила очки, мелко зашевелила губами — и вдруг схватилась руками за лицо и вышла из класса...
В этот вечер Владик заболел. Наверное, переел снега — глотал его все последние дни, постоянно почему-то хотелось пить.
Сначала заболело горло, потом голова. Он померил температуру: тридцать восемь. Через полчаса оказалось уже тридцать девять. Из какого-то упрямства он ничего не сказал отцу, прикрыл дверь в свою комнату и лег. Мама была в командировке, должна была вернуться на днях...
Ночь запомнилась плохо, хотя он просыпался без конца. Было так жарко, что Владик настежь открыл балконную дверь. От морозного воздуха стало лучше, и он уснул, но проснулся от той же духоты и жары. На лоджию намело снега, и Владик вышел на тошных ногах полежать на нем. Лежать было приятно, вставать не хотелось, но он все-таки встал и вернулся в постель. Потом снова вспомнил про распахнутую дверь и решил сходить еще раз, но его не пустила мама. Она сидела на кровати с краю, тяжелой рукой прижимала его ноги и говорила: «Лежи, лежи, не надо. Можешь простудиться».