Владик озадаченно хмыкнул:
— Достают, конечно. Но, в общем, не слишком.
— А меня очень даже слишком. Даже одним своим видом!
— А ты их своими железками?
— Родичей как раз не очень... А вот других, на улице, — это да! Показать, где я цепь прячу? — Оля пошарила под кроватью, вытащила коробку из-под обуви, открыла. — Ну как? Смотрится? А родичи... Они и так во все лезут. Скорей бы совсем вырасти!
Магнитофон у нее был дешевенький, видавший виды... Включила она его на полную мощность, и минут десять Владик терпел, а потом попросил, с трудом перекрикивая Хетфилда из «Металлики»:
— Оль, голова трещит! Убавь!
— Я от тебя просто тащусь... — Она засмеялась и выкрутила звук до более-менее выносимого уровня. — Ты слушай, слушай! Сейчас такой забой пойдет!
Она сидела рядом с Владиком на кушетке, поджав ноги и засунув ладони между коленями. На ней были синие джинсы, наши, и мальчишеская клетчатая рубашка с расстегнутым воротом.
— Это Симмонс, «Кисс». Хард... А это хэви, «Айрон Мэйден»! Диккинсон вокалист...
— А какая разница — хард, хзви? — спросил Владик, когда они, прослушав пару Олиных кассет, пошли на кухню ставить чайник.
— Хард — предшественник металла. Ну, ступень перед ним... Есть тяжелый металл, быстрый, мягкий... На той неделе мне блэк-метал притащат, супертяжеляк. Приходи, покажу! Вообще он двух видов: мистика и... ну, зверство, что ли. Мистикой «Айрон Энджел», к примеру, занимается. «Железные ангелы». Песни о монстрах, гримируются под чертей... А «Корнион» — из вторых. У них выходки такие! Гитары ломают. И не только плюются на сцене, а покруче... Жуткий завод! У нас тоже отличные группы есть...
— Мне бы зверство, наверно, не понравилось... А чем тебя вся эта музыка берет?
— Ты понимаешь, она же не просто так... Есть песни против войны, против серости, скуки... против взрослых! Знаешь, как поддерживают! Вот дома или в школе испортят настроение, а врубишь — и думаешь: есть же такие сильные ребята, с такой музыкой! Разве можно раскисать, когда на свете это есть? Слушай, а тебе что — совсем не показалось?
— Так сразу трудно сказать, — медленно, подбирая слова, ответил Владик. — Мне другое понравилось. Уважаю, когда у человека есть дело, увлечение... И что ты не просто слушаешь, а разбираешься... Это мне нравится!
Оля взглянула на Владика прямо, со смутившей его внимательностью:
— Я тоже это уважаю. Вот ты, если так посмотреть, только не обижайся... слабак: ну, драться не умеешь, не знаешь того, что любой нормальный пацан знает. Зато у тебя свое... А драться, если будет надо, научишься. Я так думаю. Глаза у тебя не как у слабаков. Ты видел волков в зоопарке? Я их тоже люблю. Даже больше, чем собак. У тебя разрез глаз, как у них... Не по прямой, а немного по косой. Тебе никто про это не говорил?