Эдвард замер и в отчаянии уставился на Хозяина. Тот проскулил, словно раненый волк.
— Ну! — рявкнул Акер.
— Ладно, хорошо, хорошо! — взвыл Ретто, жмурясь. — Я покажу тебе его способность! Будь ты проклят!
— Так-то… — мило улыбнулся Акер.
Потом он выдвинул из шкафа ящичек с аккуратно разложенными разнокалиберными ножами, щипцами, скальпелями. Ретто передёрнуло от одного зрелища этого пыточного набора.
— Чего ждёте, Магистр?
Ретто, едва не плача, посмотрел на Эдварда. Тот улыбнулся ему. Словно сказал: «Не бойся, со мной ничего страшного не случится».
«Как же он похож на ласкового щенка!», — подумал Ретто.
— Ну же, Магистр, — поторопил Акер.
— Ненавижу, — холодно и почти без эмоций прошипел учёный. Потом подошёл к набору инструментов.
Охранники пристально следили за каждым его действием.
Эдвард огляделся по сторонам, обнаружил пустующий стол и лёг на него, самостоятельно расстегнув комбинезон до пупка. Ретто повернулся к нему. Сердце тоскливо сжималось, высокий потолок — своды старинного храма позабытого распятого бога — казалось, давили на плечи. В огромном помещении совсем не осталось воздуха.
Что ж, раз это храм, да свершится жертвоприношение…
Собственные пальцы казались Мартину Ретто сделанными из скверных полимеров — не гнулись, не слушались. Он неловко подхватил со стола скальпель. Лезвие вошло под рёбра Донора с мясным всхлипом. Эдвард дёрнулся и тихонько вскрикнул. Ретто зачарованно смотрел на полумесяц разреза. Полилась кровь.
Руки в крови. Вот это как, когда руки в крови…
Пока он стоял, пошатываясь и возвращаясь в реальность, рана Эдварда затянулась.
— Режь его поживей, — рявкнул Акер, — а то я прикажу стереть тебя в порошок вместе с твоим детищем!
Вид крови заставил химеру немного утратить контроль над собой.
Ретто мотнул головой, но всё же продолжил. Следующий удар пришёлся ровно в то же место, и заново открылся алый рот раны. Руки учёного перестали дрожать, словно у хирурга-виртуоза, способного провести операцию даже под ковровыми бомбёжками.
Вот диафрагма рассечена. Эдвард запрокинул голову. Ему больно, очень больно, но раз Хозяин так хочет… На губах его выступила розовая пена, будто распустился диковинный и жуткий цветок.
Ретто проводил обыкновенное вскрытие, каких провёл тысячи за свою жизнь, но никогда прежде его так не мутило. Эдвард иногда вздрагивал, когда рассекали какие-нибудь внутренние связки, но не вырывался, не кричал, не извивался. И всё же чувствовал боль.
— Потерпи, — шептал Ретто, меняя ножи, едва удерживая их в скользких от крови руках.
Нет, трепанацию производить не будет. Никогда! Это слишком тяжёлая рана — Эдди может и не оправиться. Тестов никаких не было, и если теоретически Донор способен регенерировать даже со вскрытой черепной коробкой, то практически — лишь смутная надежда на это…