Состояние «Омар».
Пономарь отчётливо ощущал, что у него две пары рук. Одна пара нормальная, с пальцами, одетая в рукава халата. Телесная. Плотская. Зато вторая пара – с пальцами-клешнями – ощущаемая так же чётко, как и первая, невидимая и нематериальная.
Решившись на эксперимент, Дарофеев попробовал пошевелить этой второй парой рук. Они сразу подчинились. Клешни щёлкнули, сжимаясь. Игорь Сергеевич готов был поклясться, что слышал этот странный звук, эхом прокатившийся по утренней тишине.
Заметив, наконец, что, замерев, держит надкусанный кусок хлеба с колбасой, Пономарь осторожно, словно в замедленной съёмке, положил его на стол. Когда зрение оказалось сконцентрировано на бутерброде, Игорь Сергеевич, периферическим видением, вдруг заметил «лишние» руки. Они казались сделанными из слабосветящегося воздуха и имели именно ту форму, какую чувствовал Дарофеев. Но, когда бывший целитель перевёл взгляд на то место, где они были, призрачные, или прозрачные? образования исчезли. Но Пономарь всё ещё продолжал их ощущать.
От такой галлюцинации любой помчался бы сдаваться в психиатрическую клинику, но новая личность Игоря Сергеевича была уже отчасти подготовлена к таким феноменам. Первичный испуг на удивление быстро прошёл, оставив после себя искренний восторг и любопытство.
Не докончив завтрака, Пономарь вскочил и чуть ли не побежал в комнату, где спал Сергей Владимирович. Карточки всё ещё громоздились на журнальном столике. Дарофеев сгрёб их все и отправился обратно, на кухню, чтобы прочесть ещё один, или столько, сколько понадобится, раз.
Теперь Игорь Сергеевич знакомился со своими собственными записями медленно, с максимально возможной тщательностью. Всякий раз, когда перед ним возникало непонятное слово, Пономарь не отбрасывал его, как раньше, а наоборот, пытался понять, что же оно означает. И, удивительно, в большинстве случаев он понимал, о чём идёт речь.
То же самое касалось и многочисленных состояний, перечисляемых в записях. Дарофеев, настроившись на название, непостижимым для него сегодняшнего образом, смог вызвать их у себя все по порядку.
Некоторые были похожи друг на друга, другие разительно отличались, но, Пономарь теперь был в этом уверен на все сто процентов, он в любой момент мог сознательно ввести себя в любое из них. И это наполнило Игоря Сергеевича непередаваемым чувством радости и освобождения от каких-то невидимых вериг, которые вынуждено было тащить его тело, по внутренним ощущениям, уже многие годы.
За этим занятием и застал его проснувшийся Изотов.
– А я-то думаю, кто на кухне полями балуется?.. – Шутливо поприветствовал Пономаря Сергей Владимирович.