— Руки в перчатках — руки убийцы… Я собрался выходить, сесть в машину. Вы удовлетворены?
Но во мне поднималась, как ледяная вода, странная уверенность: не собирался он садиться ни в какую машину, он собирается убить меня. Я встряхнул головой, чтобы прогнать эту мысль. Ланцманн — не убийца, он мой психоаналитик, мы у него в кабинете, и здесь я в безопасности. И если он целится из Р-38 мне в грудь, то только потому, что уверен: перед ним опасный безумец. И я понимал его. Вполне возможно, что я обезумел, и уж совершенно точно, был опасен. Я глубоко вздохнул и попытался расслабиться. Ланцманн улыбнулся:
— Ну как, лучше?
— Немножко.
— Превосходно. Извините меня, но я должен ехать.
Он шевельнул пистолетом, давая мне знак подняться.
— Идите первым, Жорж. Имея дело с сыном нациста, я предпочитаю придерживаться мер безопасности.
Его попытка пошутить не удалась. Все тело у меня как бы застыло, спешно посылая мне короткий сигнал: «Не поворачивайся к нему спиной». Да, возможно, я безумен и опасен, но я уже столько раз сохранял жизнь, доверившись интуиции. Я приподнялся с мягкого дивана с расслабленным видом человека, еще не вполне пришедшего в себя, и в следующую секунду журнальный столик, который я швырнул ногою, ударил милейшего доктора Ланцманна в бедро. Теряя равновесие, он выстрелил. Пуля свистнула у меня над ухом, я нырнул ему между ногами, он стал валиться, и я с несказанным удовольствием услышал, как он треснулся головой о стену. Секунду-другую мы боролись: я старался вырвать у него пистолет, он старался направить его на меня, но куда бедному доктору было против энергии моего отчаяния.
Я встал, держа пистолет, и тут в кабинет ворвался напуганный выстрелом бедняга Анрио. Увидев, что я вооружен, он прилип к стене. Ланцманн вытирал рот, из которого сочилась струйка крови.
— Жорж, вы ведете себя крайне глупо!
От него несло кислым потом, и я знал, что это запах страха. В этот миг великий целитель Ланцманн показался старым, слабым и каким-то съежившимся. Я указал Анрио на кресло:
— Сядьте сюда!
Он поспешно исполнил приказ, бросая испуганные взгляды на коллегу. Ланцманн водрузил на нос очки, свалившиеся во время нашего единоборства.
— Ну и чем мы теперь займемся? Поиграем в шарады?
Я промолчал. Ланцманн уставился в меня своими большими светлыми глазами, и человеческого в них было столько же, сколько в объективе фотоаппарата. Мне стало не по себе под этим его взглядом. Он заговорил ровным, холодным голосом, как у няньки-робота:
— Жорж, вам не кажется, что вы наделали слишком много глупостей? Полиция преследует вас по пятам. Я хотел помочь вам бежать. Неужели вы никогда не научитесь отличать друзей от врагов?