Она была родом из пограничной деревеньки, где русские и украинцы жили вместе еще с советских времен, а то и раньше. Двадцатилетняя Света была в нашем экипаже и соответственно на нашей квартире единственной матерью. Она родила в семнадцать лет, и непохоже было, что ребенок, который рос под присмотром ее родителей в деревне, хоть сколько–нибудь ее волнует.
Все мы уже много раз слышали историю Светиной несчастной любви, предательской измены отца ребенка и ее сожаления, вызванные тем, что она не успела сделать аборт. Я была бы искренне удивлена, если бы ее шестнадцатилетний одногруппник по брянскому ПТУ вдруг оказался любящим мужем и прекрасным отцом. Такого, кажется, еще не сняли даже в каком–нибудь дебильном сериале, хотя насчет сериала я бы не поручилась… Но, несмотря на то, что опыт Светы мог бы научить ее осмотрительности, она продолжала искать связи на стороне, встречалась с понравившимися клиентами в свое свободное время, гуляла с ними просто так, без денег, за что бывала уже неоднократно предупреждена и оштрафована. Нас всех инструктировали о недопустимости такого поведения, и, в принципе, мы могли бросить работу и начать жить с кем угодно, но если уж мы не хотели расставаться с конторой, которая по брянским меркам давала неплохо заработать, то мы должны были отказаться от «левых» контактов, не имели права игнорировать климовские «субботники» и, конечно, должны были вовремя выходить на смену и слушаться охранников и диспетчера.
Так вот, Света по какой–то своей природной склонности не могла отказаться от встреч с клиентами, и время от времени ее засекали в брянских кафе с мужчинами. Кстати, это была у них семейная болезнь, поскольку ее восемнадцатилетняя сестра еще зимой познакомилась с каким–то чернявым пареньком на брянском вокзале и… пропала. В середине лета Светины родители получили из Батуми телеграмму, в которой сестра сообщала, что у нее все хорошо. И исчезла уже навсегда.
Я не считаю печальных случаев, когда девушек заносило на Кавказ или в Среднюю Азию, но, касательно брянской проституции, должна признать, что наша работа была тяжела и нецивилизованна, но никого насильно не склоняли торговать собой, и, честно говоря, я считаю большинство таких рассказов сказками. Во-первых, не составляло (и, кажется, до сих пор не составляет) особого труда найти добровольных тружениц панели. С ними и дело иметь намного проще, и проблем меньше, чем с какими–то узницами, которые все равно общались бы с клиентами, и, значит, рано или поздно могли нарваться на доброго Робин Гуда.