Де Кок искоса взглянул на него.
— А я следователь, и верю только фактам! Такова уж моя профессия. Как ты понимаешь, мне нужны только факты и доказательства. Если я буду основываться на интуиции, на чьих-то смутных предчувствиях, я далеко не уеду…
— Жаль.
Де Кок заглянул в глаза молодому человеку.
Он тщетно пытался вызвать в себе симпатию к Рихарду, но ему это плохо удавалось, что-то в поведении этого долговязого юноши настораживало инспектора и мешало относиться к нему с полным доверием.
— Наши чувства, — вздохнул Де Кок, — часто основываются на пережитом, на том, что давно кончилось и угасло, хотя нам трудно в это поверить… и эти ничем не подкрепленные чувства мы называем «интуицией». — Он криво усмехнулся.
— Если бы Розочка была жива, она давно дала бы о себе знать, — с горечью сказал Рихард.
Де Кок испытующе взглянул на него.
— А ты не допускаешь, что здесь замешан какой-то другой мужчина?
Это замечание прозвучало жестче, чем ему хотелось бы.
Рихард Недервауд понимающе усмехнулся.
— Надо было знать Розочку, — сказал он. — Если б вы были с ней знакомы, вы бы никогда не задали мне этот вопрос. Если б в ее жизни появился другой мужчина, она рассказала бы мне все сама. Да, да, она сказала бы, что больше не любит меня, и объяснила бы — почему…
Де Кок со вздохом опустился на стул. Стена непонимания, в которой ему удалось было пробить брешь, снова сомкнулась и стала между ними.
— А ты знаешь, что вчера был найден ее автомобиль? — сказал он.
Глаза молодого человека сузились.
— Где?
— В Северо-голландском канале. Возле каменной набережной, где разгружаются суда.
— В старом Пюрмеренде?
— Да.
— И Розочки не было в автомобиле?
— Нет.
— Я так и думал, — улыбнулся Рихард.
Де Кок удивленно посмотрел на него.
— Почему?
— Розочка никогда не заезжала в старую часть Пюрмеренда и, если возвращалась из Амстердама, обычно у Горслаан съезжала на Яагпад — это самый короткий путь к ее дому.
Он замолчал, потирая затылок.
— Я понимаю, какие выводы вы сделали, когда нашли ее автомобиль… Но Розочка не утонула в канале.
— Господи, да откуда ты все знаешь?! — возмутился инспектор.
Лицо Рихарда Недервауда покрыла внезапная бледность, уголки рта задрожали.
— Я заметил: на ней давно уже была маска…
— Что еще за маска?!
— Маска смерти.
Оторвав руки от баранки, Фледдер воздел их к потолку.
— Да наш парень просто сумасшедший! Я давно это понял. Нет, он не просто сумасшедший, он очень опасный тип. Надо непременно показать его психиатру, и если доктор скажет, что Рихард Недервауд параноик и страдает болезненным воображением, тогда рухнет все наше расследование, ведь мы пока опираемся на его показания.