Пацан молчал.
– Еще раз спрашиваю: бил?
– Ну, может, один раз…
– А ты понимаешь, что это значит? Я сейчас могу пойти к нему, он заяву пишет, и все – ты садишься. На год или два. Секешь?
Пацан растянул разбитые губы в улыбке.
– А на понт меня брать не надо. Я знаю эту бодягу. Побои он не снимал, так что ни хера не докажешь. И мастаков бьют все, никто никаких тебе заяв писать не будет. Им жизнь дорога…
Пацан опять улыбнулся. Сергей ударил его кулаком в живот. Пацан сполз по забору еще ниже, сел на кучу засохшего говна.
Рядом Юра разговаривал с остальными.
– …Я не говорю, что это вы. Я вообще вас про другое спрашиваю. Вдруг вы слышали, что кто-то хвастался на районе – мы, типа, бабу… Вечером, шла одна с Ямницкого…
– Нет, не говорил никто такого… Я не слышал.
– Ну что? – Сергей повернулся к Юре.
– Ничего.
– Ладно, пошли отсюда. Бесполезно с ними говорить…
Сергей и Юра вышли из-за гаражей. Вокруг «Урала» сгрудились пацаны по восемь – десять лет. Один пытался открутить зеркало. Увидев Сергея и Юру, пацаны разбежались.
* * *
«Урал» ехал по неасфальтированной улице в частном секторе. Впереди из калитки вышла старуха с растрепанными седыми патлами, в грязном фланелевом халате, выплеснула помои из таза на середину улицы.
– Старая манда, – прокомментировал Сергей.
– Какой номер дома, не помнишь? – спросил Юра.
– Девятнадцатый.
Юра остановил мотоцикл. У соседнего дома на лавке сидел дед в кепке, армейских галифе и сапогах, с беломориной в зубах.
Юра и Сергей сняли шлемы. Дед покосился на длинноватые волосы Юры, пробурчал под нос:
– Сход усех папоу, етить твою господа бога мать…
Юра и Сергей зашли в калитку.
* * *
– Ой ты господи божа мой, ой голубка ты моя! – причитала мать убитой девушки, сидя на диване.
На столе стояла бутылка мутной самогонки, тарелка с нарезанным водянистым соленым огурцом и еще одна с кусками сала.
– Выпьете? – спросил отец. Он был в голубой облезлой майке с пятнами, из разреза торчали седые волосы.
Юра и Сергей, сидящие на стульях у двери, покачали головами.
– Расскажите, что вы знали про Свету, – сказал Сергей. – Про подруг, про парней – если с кем-то ходила…
– Вы знаете что? Я на лентоткацкой работаю. У меня работа такая тяжелая, что я даже в туалет отойти не могу, вы знаете что? Ой ты господи божа, ой ты голубка моя… – Она опять стала плакать.
Сергей повернулся к отцу.
– А вы знали ее подруг? С кем дружила, с кем училась вместе – в школе там, в одном классе?
Отец тупо глянул на Сергея стеклянными глазами, взял рюмку, налил самогонки.
– Ну, за упокой твою душу…
Он поднял рюмку, она выскользнула из пальцев, упала на стол. Водка разлилась по клеенке, прорезанной в нескольких местах.