-- Это отец Амвросий,-- сказала Анна, появляясь следом на веранде.-- Знакомьтесь, Алексей Иванович.
-- Правду говоришь, ласточка, чистую правду. Отец Амвросий я, это в сане. А в миру фамилия моя Перепехин, Георгием нареченный. По батюшке Васильевич, позвольте отрекомендоваться. А вы, стало быть, Алексей Иванович, из прокуратуры?
-- Из прокуратуры,-- подтвердил Алексей.
Каким-то непостижимым образом отец Амвросий просочился мимо него на веранду и уже пожимал руки Анны своими большими, пухлыми ладонями.
-- А вы чудненько выглядите, ласточка. Прелесть, как чудненько. Глядя на вас, впору Богу молится. Экую красотищу сотворил. Вот не хотите ли, я вас попадьей сделаю? А? Ха-ха-ха!
-- Да ведь у вас есть попадья, Георгий Васильевич,-- тоже смеясь, отвечала Анна.
-- А мн в шею ее, в шею! Пущай в миру попрыгает, блоха некована.
-- Как можно в шею? Ведь это грех! Что вы такое говорите?
-- Эва, грех! Грехи мы сами отпускаем. Другим,-похохатывал отец Амвросий, обнимая Анну за плечи.-- Неуж себе не отпустить, ласточка, а? Дак у нас в без того на десять годов вперед отпущено. Греши не хочу!
Голос у отца Амвросия был звучный, полетистый и разом заполнил веранду густыми, округлыми звуками. Стоя на веранде, Алексей услышал доносящиеся из-за деревьев, видимо, с соседней дачи, голоса, глухой рев тяжелого дизеля, лязг.
-- Мы ведь зачем обеспокоить вас решили? -- продолжал отец Амвросий, обращаясь теперь уже к обоим.-- Ваш благоверный, ласточка, царствие ему небесное, когда жив был, изрядний запасец сделал. Железо, шифер, стекло, кирпич опять же. С большим избытком. Сам сказывал. И от щедрот своих лишнее собирался на нашу бедность пожертвовать. За умеренную плату, разумеется. Не по курсу. Ну, правду сказать, мы тогда с покойничком дружбу крепко водили. За рюмочкой вечерами сиживали, все было. Тогда и пообещал. А потом, когда кошка промеж нас пробежала, он помнить забыл про обещанное. Так уж вы, ласточка, ежели насчет распродаж чего надумаете, про нас, Христа ради, тоже не забывайте. А мы в наших молитвах по три раза на дню вас поминать будем.
Анна охотно обещала разобраться с хлыбовскими неликвидамя в ближайшее время, как только ее оставят в покое, и со слезами пожаловалась попу на ночной налет и преследования. Алексей искоса наблюдал за реакцией отца Амвросия на рассказ. Ему показалось, что женщинам, должно быть, нравится ходить к нему на исповеди и плакаться.
-- Алексей Иванович! -- спохватилась вдруг Анна.-- Я, наверное, разглашаю материалы следствия, да? Я такая болтушка!
Алексей покачал головой.