Волосы женщины развевались, на ветру. Порою они касались смеющихся губ, которые то растягивались в веселой улыбке, то складывались трубочкой, выпуская дым сигареты. Время от времени женщина посматривала на мужчину за рулем, потом отворачивалась бросить рассеянный взгляд на широкие проспекты и прекрасно ухоженные сады и аллеи.
– Представляешь, как я буду развлекаться потом, когда все останется позади? – Снова раздался ее смех, смех счастливой, уверенной в себе женщины. – А знаешь, – продолжала она все так же весело, – я, кажется, совершила ошибку, не став актрисой; эта профессия мне больше всего подходит. Разве не великолепна я была сегодня вечером?
Ответ последовал не так скоро, как она рассчитывала, и не очень ей понравился. Что ж, всегда найдутся люди, завидующие удаче других.
– Да… Ты была чудесна… Только помни, наше дело еще не окончено…
Я стучу в дверь на третьем этаже. Мне открывает миловидная женщина средних лет. Я показываю ей удостоверение, и она приглашает меня войти. Очень скромная гостиная, немного мебели, на стене большой портрет Фиделя.
Я уже собирался сесть, когда вошла совсем еще молоденькая девушка; ее лицо выражало любопытство.
– Рассчитываю на вашу скромность, – обратился я к женщине. – Не знаете ли вы, видел кто-нибудь из жильцов вашего дома сеньору Беттину Лефевр, проживающую в доме сто двадцать семь, после девяти вечера в четверг?
Я уже немного устал. С раннего утра все спрашиваю и спрашиваю об одном и том же, но вдруг сейчас мне повезет, как в кино, когда в самой последней квартире следователь получает нужные сведения… Пока никто из опрошенных в четверг ее не видел. Соседи, конечно, знали Беттину, но, кроме того, что она красива, обаятельна и вежлива, они ничего не могли сказать.
– Нет, товарищ, я действительно не помню. В какой день, вы говорите? Сами понимаете, своих дел по горло – и некогда заниматься соседями, кто там к ним ходит или не ходит; я порой ближайшую соседку целыми днями не вижу – то у меня дела, то у нее. Разве что в лавке встретишься… Так, вы говорите, в какой День?
Девушка, стоящая за креслом матери, делает мне непонятные знаки. Я снова задаю какой-то вопрос старшей, а сам смотрю на девчонку.
– Вы не могли бы рассказать об отношениях Беттины с соседями?
– Что ж, Беттина хорошо воспитанная женщина, но с нами она не сближалась. Ребята ее, правда, играют с нашими. Их у нее четверо: Кеннет – шестнадцати лет, Мара – пятнадцати, семилетний Нэд и пятилетняя Элайне. Вот дети ее ходят к нам в гости…
Я опять гляжу на девушку: она продолжает делать свои знаки. Я встаю.