Ровно гудел роторный моторчик «Гном», устаревший, но надежный, наполняя матерчатое тело аэроплана тряской. Летчик поднес бинокль к глазам. Эх, подняться бы перед рассветом, пролететь дальше и выше — застать восход солнца над Кавказом. Но увиденное им отнюдь не соответствовало романтическим грезам. Дымы, много дымов. И как раз с северо-восточной русской стороны.
Он мог сразу повернуть, забить тревогу. Но что доложить ему по поводу состава и количества вражеских сил — много дымов? Засмеют. Стойчев приподнял нос аэроплана, набирая высоту, предельную для слабой машины, и отправился на сближение с эскадрой. Высь защитит от обстрела, но ему до сих пор не верилось, что с русскими предстоит воевать. Он впервые сел за штурвал в Севастопольской школе, там остались многие друзья… Некоторые — насовсем, кто не совладал со спуском или у кого мотор отказал над морем.
Тем временем корабли приблизились, различимые и без бинокля. «Блерио» — отвратительный разведчик, широкое единственное крыло затрудняет обзор. Болгарин опустил план[2] и описал вираж, затем двинул к хвосту эскадры.
Первой дымит грозная «Императрица Мария», с высоты птичьего полета кажущаяся приземистой. Потом броненосцы поменьше, крейсера, стая «собачек»-эсминцев… А далее — самое ужасное, строй больших невоенных сухогрузов. Для чего они могут быть, кроме как для десанта?
Разворачиваясь к Варне, разведчик упустил одну деталь. Русский трехтрубный крейсер, то ли «Кагул», то ли «Память Меркурия», тащил на буксире нелепую баржу. Похожая баржа тянулась в строю своим ходом. И уж тем более пилот «Блерио» не увидел, что с одной из них в воздух взметнулась крылатая тень.
Берег был уже близко, когда к рокоту мотора примешался сухой треск. В каком-то десятке ярдов над головой пронесся биплан с русскими трехцветными кругами. От мощного воздушного удара хлипкий «Блерио» едва не перевернулся. Стойчев опустил нос машины в пологом пикировании и с беспокойством глянул на русского. Тот не унимался, заложил вираж и снова догонял с хвоста.
Выкручивая голову до хруста позвонков, дабы не упустить соперника из виду, летчик принялся лихорадочно вспоминать, что русские пробовали в Балканской войне. Они обстреливали австрийцев из «наганов», пробовали таранить ударом шасси по крылу… Шасси! Почему на русском нет поплавков? Откуда он взялся? Разве что из Румынии, заявившей нейтралитет.
На верхнем крыле биплана вспыхнул зловещий огонек, а в уши ударил знакомый по его первому заходу треск. Пулемет! «Блерио» вздрогнул от попаданий, а левую лодыжку пронзила зверская боль.