- Ясно, - сказал Селезнев. Потом, не отрываясь от панорамы, добавил: - Мне плакать хочется: какой парень! Какие он тут высокие слова говорил!
- Плакать сейчас те будут, - сказал Ивашин, - он им даст сейчас духу.
Трудно сказать, с каким звуком разрывается снаряд, если он разрывается в двух шагах от тебя. Падая, Ивашин ощутил, что голова его лопается от звука, а потом от удара, и все залилось красным, отчаянным светом боли.
Снаряд из танка ударил под ствол пушки, отбросил ее, опрокинутый ствол пробил перегородку. Из разбитого амортизационного устройства вытекло масло и тотчас загорелось.
Селезнев, хватаясь за стену, встал, попробовал поднять раненую руку правой рукой, потом он подошел к стоящему на полу фикусу, выдрал его из горшка и комлем, облепленным землей, начал сбивать пламя с горящего масла.
Ивашин сидел на полу, держась руками за голову, и раскачивался. И вдруг встал и, шатаясь, направился к выходу.
- Куда? - спросил Селезнев.
- Пить, - сказал Ивашин.
Селезнев поднял половицу; высунув ее в окно, зачерпнул снегу.
- Ешь, - сказал он Ивашину.
Но Ивашин не стал есть, он нашел шапку, положил в нее снег и после этого надел себе на голову.
- Сними, - сказал Селезнев. - Голову простудишь. Инвалидом на всю жизнь от этого стать можно.
- Взрыв был?
Селезнев, держа в зубах конец бинта, обматывал им свою руку и не отвечал. Потом, кончив перевязку, он сказал:
- Вы мне в гранату капсуль заложите, а то я не управляюсь с одной рукой.
- Подорвал он танк? - снова спросил Ивашин.
- Я ничего не слышу, - сказал Селезнев. - У меня из уха кровь течет.
- Я как пьяный, - сказал Ивашин. - Меня сейчас тошнить будет, - и сел на пол. А когда поднял голову, он увидел рядом Тимкина и не удивился, а только спросил: - Жив?
- Жив, - сказал Тимкин. - Если я немного полежу, ничего будет?
- Ничего, - сказал Ивашин и попытался встать.
Селезнев положил автомат на подоконник и, сидя на корточках, стрелял. Короткий ствол автомата дробно стучал по подоконнику при каждой очереди, потому что Селезнев держал автомат одной рукой, но потом он оперся диском о край подоконника, автомат перестал прыгать.
Ивашин взял Селезнева за плечо и крикнул в ухо:
- Ты меня слышишь?
Селезнев кивнул головой.
- Иди к раненым, - сказал Ивашин.
- Я же не умею за ними ухаживать, - сказал Селезнев.
- Иди, - сказал Ивашин.
- Да они все равно без памяти.
Ивашин приказал Фролову сложить мебель, дерево, какое есть, к окнам и к двери дома.
- Разве такой баррикадой от них прикроешься? - сказал Фролов.
- Действуйте, - сказал Ивашин, - выполняйте приказание.