Вожак заскулил, попятился, а огонь все рос, уже слышится гудение пламени и треск пожираемых веток. На волка пахнуло вонью тлеющей шерсти. Он истошно взвыл, подскочил на месте и, поджав хвост, бросился наутек. Еще мгновение, и вся стая устремилась за ним.
– Мы пришли спасти вас, – Карел с третьего раза засунул меч в ножны и опустился в траву. – Спасти вас пришли. Понимаете? Это у нас задание такое.
– Неведомо, зачем это было нужно, – немного пришедший в себя Бастиан прислонился спиной к стволу дерева и прикрыл глаза. – Но теперь я знаю, мальчик, это было нужно.
«Это надо обмыть», – сказал Моисей и сомкнул волны Красного моря над колесницами фараона.
Из апокрифов
Майордом склонился над письмом Благородной Дамы Ойген, внимательно разглядывая лист пергамента. Ровные строчки изящно начертанных букв многое бы рассказали Пипину о характере девушки, когда б он владел основами графологии. Лежавший перед ним документ, несомненно, представлял огромную историческую ценность как первый образчик современного русского письма на франкской земле, но даже этого знаменательного факта, не говоря уже о смысле знаков, хозяин здешних мест не понимал.
– Я должен отослать это? – Пипин удивленно, пожалуй, даже ошарашенно, поглядел на Евгению.
– Полагаю, да, – величественно склонила голову красавица с выражением полного недоумения. – Что-то тревожит вас, мессир?
– Но я не могу этого сделать! – Майордом раздраженно отбросил пергамент и уставился на девушку, словно надеясь прочесть ее сокровенные мысли. – Да, не могу, покуда не узнаю, что здесь написано. Разве это непонятно?
– Я вижу, ты мне все еще не доверяешь? – Женечка обиженно надула губки.
– Даже если бы ты была моей родной матерью, – нахмурился Пипин, раздраженный женским кокетством, – я бы и тогда не дал позволения отослать письмо, не узнав его содержания.
– Надо же, какой упертый! – деланно возмутился Лис. – Непонятно ему. В письме содержатся буквы!
– Господин инструктор, но он же ведет себя именно так, как вы говорили.
– Да не, это я так самобытно радуюсь, – обнадежил Лис. – Сейчас начинай его дожимать до состояния фреша.
– Приложу все усилия.
– Но что делать? – распахивая навстречу Пипину бездонные русалочьи глаза, спросила Благородная Дама Ойген. – Я, плохо ли, хорошо ли, говорю на языке франков, однако вовсе не обучена вашей письменности. Но это полбеды. Среди вашей свиты, я уверена, нашелся бы грамотей, но никто из моих земляков, во всяком случае, сопровождающих меня, не читает на нем!
– Тогда, может быть, латынь? – после некоторой задумчивости предложил майордом.