- Значит, мы все-таки сравнялись с богами? - насмешливо спросил юноша из третьего ряда, явно желая скрыть за иронией свое волнение. - И наша Пуджа так же искусна в любви, как Нитамбини из Кама Сутры? И она ничем не хуже легендарных апсар?
Юноша покраснел от смущения.
- Ты напрасно иронизируешь, Тим, - спокойно сказал наставник. - Все вы - и юноши, и девушки - исполнили обряды Шораши-Пуджа, открывшие друг другу ваши тела. Эти древние тантрические обряды очищения красотой и любовью были для вас хорошим испытанием, и я рад, что там, в храме Вишванатха, вы не пали в темную пропасть низких чувств. Кроме того, вы занимались всеми шестью канонами Ватсъяяны, и, надеюсь, постигли Лаванья Иоджанам - четвертый канон "наделения красотой и очарованием"? Если это так, то теперь вы действительно боги, но боги земные, как и все люди Трудового Братства. Что же касается апсар с солнечной кровью, то они иногда становились возлюбленными смертных мужчин в знак высшей награды за их доблести, и это лишний раз доказывает, как ценили древние искусство любви и поклонялись ему. У тебя же, Тим, мне думается, слишком эротическое понимание образа женщины, и легендарных апсар ты путаешь с девадаси - любовных послушниц, у которых было несколько иное предназначение.
Юноша еще больше покраснел от слов наставника и сел на свое место под веселые возгласы своих товарищей. Общее веселье сняло ту напряженную тишину, которая царила в аудитории несколько минут назад. Повеселел даже сдержанный наставник.
- Ладно, ребята. На сегодня достаточно. О любви вы поговорите на уроке "Красоты и Гармонии Чувств". Я же не возьму на себя роль судить о столь трудном и изменчивом предмете.
Возбужденные воспитанники стали спускаться к кафедре, обступая своего наставника и засыпая его вопросами. Поднялась со своего места и Юли. Увлекаемая товарищами, она, стала спускаться вниз. В это время я еще шире открыл дверь, заглядывая в зал, и призывно помахал ей рукой, привлекая к себе ее внимание. Юли сразу же заметила меня. Лицо ее просияло радостью. Она помахала мне в ответ, делая знаки руками, прося меня подождать снаружи. Мне ничего не оставалось, как подчиниться ее требованию.
Я спустился в тень кленов, окаймлявших лужайку перед входом в главный учебный корпус, и уселся там, на небольшую пластиковую скамью, с таким расчетом, чтобы меня было хорошо видно всем выходящим из здания. Тишина и спокойствие окружающей природы так не походили на то, что творилось сейчас в этом гигантском детском "улье", полном наивных тревог, высоких надежд и радости каждодневных открытий. Но в этом-то и была вся прелесть детства, которое так быстро проходит!