Я подсел к ней в кресло, заглянул в глаза: в самой глубине их застыла тревожная грусть. Странно, почему она заговорила об этом именно сейчас? Я положил ладонь на ее горячее колено и голосом школьного наставника-гуру нравоучительно произнес:
— Во-первых, мы не вмешиваемся ни в чью жизнь. Мы здесь по приглашению и воле этого народа: я — как представитель Охранных Систем Общества Земли, а ты… ты — как моя жена и верный товарищ! Разве помогать людям строить новую жизнь так уж плохо? И потом, народ Гивеи совсем не чужой для нас! В наших жилах течет та же кровь, у нас общая история, у нас одна родина — Земля! Не стоит забывать об этом.
— Ты говоришь сейчас, как агитаторы из местного революционного комитета! — нахмурилась Юли. — Мне иногда кажется, что они сами не верят в то, о чем говорят. Ты не задумывался над тем, что слова здесь все чаще начинают подменять действительность? Ты не замечаешь этого? Все вокруг о чем-то спорят, что-то доказывают друг другу, строят какие-то планы на будущее, но совершенно никто ничего не делает для претворения этих планов в жизнь! От этого теряется восприимчивость к действительности и остается только восприимчивость к словам. Разве я не права? — Она испытующе посмотрела на меня.
Я нежно погладил ее колено.
— Тебе плохо здесь? Ты скучаешь по дому? Да?
— Нет, что ты! Мне здесь очень нравится!
Юли попыталась изобразить на лице оживление, но в глазах ее осталась все та же грусть.
— Скажи мне правду, Юли! Я все пойму.
— Да нет же, Максим! Все хорошо!
Она погладила меня по щеке.
— Просто я сама не пойму что со мной происходит. Это где-то внутри меня, — она приложила руку к груди около сердца, — и это как-то непонятно и тревожно…
Юли замолчала, глядя в окно, полузакрытое жалюзи. Проникавший сквозь них красный свет висел в воздухе широкими невесомыми полосами. Дальние предметы комнаты тонули в угольно-черной тени. Неожиданная мысль пришла мне в голову.
— Может быть это?.. — Я вопросительно посмотрел ей в глаза. Она поняла, улыбнулась немного снисходительно.
— Глупенький! Нет, это совсем не то, о чем ты подумал. Все гораздо сложнее. Не беспокойся об этом.
Я выпрямился, откинулся на спинку кресла.
— А почему я должен беспокоиться? Я был бы этому только рад!
Несколько секунд она пристально смотрела мне в глаза. Потом улыбнулась: нежно и устало.
— Какой ты у меня все-таки хороший… Очень!
Я отнес ее на постель, по пути целуя и наслаждаясь ароматом ее волос. Полы розового в полоску купального халата на ней развивались в потоках воздуха, гонимого вентилятором.
— Опусти штору! — попросила она, откинув волосы на подушку.